Валентина Осеева - Динка. Повесть

«Да, я, кажется, сделала большую глупость… Она еще слишком мала для такой грустной книги», - каялась мать.

«Но зачем же вообще читать такие книги, даже и старшим детям? Зачем это нужно, чтоб они сидели перед тобой и плакали? Почему не читать им сказки, какие-нибудь веселые стихи, наконец…» - волновалась младшая сестра.

«Подожди… Я читаю и сказки и стихи, - нетерпеливо прервала ее Марина. Но этого мало. Они должны знать, что в жизни бывает много горя и несправедливостей. И если они плачут, так что хорошие слезы. Значит, они понимают, жалеют, они будут бороться против этих несправедливостей Я же воспитываю их, Катя, на этих книгах!»

«Воспитываешь? - Катя насмешливо улыбнулась и подвинула к сестре растрепанную книгу. - Вот, пожалуйста, наглядный результат твоего воспитания!»

«Ну, это Динка… - улыбнулась Марина. - Она еще мала». «Мала? Ну, знаешь… Будь это мой ребенок, так я бы как взяла ремень да вздула ее один раз…»

Щеки Марины вспыхивают ярким румянцем. «Конечно, тебе, видно, кажется идеалом воспитания плетка нашей мачехи, - горько напоминает сестра, - а я вот даже кричать на ребенка не могу, я не могу и не хочу видеть испуганные лица, я не хочу, чтобы меня боялись! Они должны бояться не меня, а своих поступков, которые могут оттолкнуть меня от них… И зачем ты врешь. Катя, что ты будешь бить своего ребенка? Ты и пальцем не тронешь его, потому что тебе всю жизнь помнятся мачехины побои. Нет! Ты не будешь бить, но ты вырастишь его таким эгоистом, Катя…»

«Ну конечно, я выращу эгоистов, а ты замечательных людей! Ну, не будем спорить! Давай лучше подумаем о Дине… Что это за поступок, по-твоему? Озорство, шалость, просто желание побезобразничать?»

Катя выжидающе смотрит на сестру. Марина задумчиво качает головой:

«Нет, Катя, это не шалость. Это отчаяние! Динка еще не умеет владеть своими чувствами. Она не хочет примириться со смертью Евы! Она протестует, кричит, топает ногами, но Ева все-таки умирает! И Динка набрасывается на книгу. Она считает ее виновной в этом плохом конце…» - медленно, словно думая вслух, разбирает поступок Динки мать.

Но Катя не верит. Она считает сестру безнадежной фантазеркой.

«Ну предположим, - говорит она. - Но в этом «отчаянии» Динка порвала книгу. Так, может, все-таки надо наказать ее?»

«Да она сама себя накажет. Я объясню ей, что она не умеет слушать, кричит, рвет книги - значит, ее нельзя пускать на чтения. Вот и все! Она прекрасно поймет…»

«Значит, она на твоих чтениях больше не будет?» - настойчиво переспросила Катя.

«Пока не будет». «Как это «пока»?»

«Ну, пока не научится владеть собой», - спокойно пояснила старшая сестра.

«Ну, посмотрим! В общем, я думаю, это ненадолго, она найдет какой-нибудь выход…» - насмешливо улыбнулась Катя.

На другой день Марина объяснила Динке, почему она не должна больше приходить на чтения. Беседа была тихая, спокойная; растрепанная книга лежала тут же, и Динка помогала матери собирать и подклеивать страницы.

«А теперь иди, - сказала ей мать, когда страницы были подобраны. - Мы будем читать».

Динка ушла, но потом вернулась и стала около двери. Она не рвалась в комнату, не просила, не плакала. Но с тех пор как только Алина и Мышка усаживались около матери, Динка усаживалась за дверью и, приоткрыв щелочку, жадно ловила мамин голос.

Когда в комнате раздавался смех, она тоже тихонько смеялась, а когда Мышка начинала шмыгать носом, девочка отходила подальше. Потом снова возвращалась и, приоткрыв щелку, испытующе смотрела на лица. Иногда, забывшись, она просовывала в дверь свою лохматую голову и, стоя в таком неудобном положении, слушала.

«Мама, она мешает!» - недовольно говорила Алина. «Пустим ее», - просила Мышка. «Рано еще», - вздыхала мать.

Один раз мать читала очень грустную повесть о мальчике, которого отдали из приюта в деревню к очень злой женщине. Динка сидела на порожке и слушала. Она сидела тихо, размазывая на щеках слезы, и только в самых грустных местах повести молча ударяла себя кулачком в грудь.

«Пустим ее…» - как всегда, попросила Мышка.

«Попробуем… Диночка, ты уже научилась хорошо слушать?» - опросила мама.

«Научилась, - серьезно ответила Динка. - Но только мне лучше сидеть на порожке, потому что я иногда ухожу за дверь и что-нибудь меняю». «Как это?» удивилась мать.

«Ну, просто я сама все меняю… Плохие у меня сразу умирают, а хорошие ходят гулять и все самое вкусное едят, и я там с ними… мед-пиво пью, по усам течет», - задумчиво сказала Динка.