Иосиф Дик - В дебрях Кара-Бумбы

— Ну, а что ты скажешь нам о раках? — перебила его Марья Алексеевна, почувствовав, что Миша что-то уж чересчур расписывает эвглену.

— О раках? — тоскливо переспросил Миша,

Он посмотрел на свою картину. Но там рак был как рак, и все его внутренности прикрывал добротный панцирь, тщательно выписанный.

— Ну…- медленно начал он.- Раки водятся в реках, их под камнями можно ловить. Я вот тоже на даче с мальчишками ловил. Только они больно здорово кусаются передними ногами.

Миша указал на клешни рака.

— А как они называются? — опросила Марья Алексеевна.

— Ноги…- ответил Миша.- А как же ещё?

— Надо знать. Это ного-челюсти. Ими рак поддерживает возле рта пищу. Так, дальше!

— Ну, раки очень вкусные, их варят и едят…

— Это ты говоришь о промышленном значении?

— Ну да. Их на рынке продают.

Ребята засмеялись. И вдруг Миша ободрился. Его словно подхватило и понесло, понесло. Он выкладывал всё, что знал о раках:

— Ну, раки ползают задом наперёд. А ещё они умеют свистеть, только свистят раз в сто лет, и поэтому такая пословица образовалась: «Жди, когда рак свистнет». И Пушкин в стихотворении про утопленника говорит:

Учительница нахмурилась.

— Ерунда! А больше ты ничего не можешь рассказать?

— Больше… ничего…- прошептал Миша, поняв, что всё бесполезно.

— Ну, так вот,- сказала Марья Алексеевна.- Ставлю тебе двойку. Во-первых, за то, что ты не всё выучил, во-вторых, за то, что пустословие пытался выдать за ответ. И хороший рассказ об эвглене тебе не поможет. Правильно я говорю, Виктор Андреевич?

Директор школы кивнул головой.

Миша вышел из класса. На душе было как-то нехорошо, и хотелось плакать. Теперь упрашивай не упрашивай, а папа всё равно не возьмёт на Кавказ. Он твёрдый. Да и вообще влетит.

В коридоре, безнадёжно бросив на подоконник сумку, он облокотился на неё и подпёр кулаками подбородок. Под локтем был какой-то мягкий бугор. Миша вытащил из сумки завтрак. «Съесть его, что ли, с горя?» — подумал он и принялся развёртывать пирожки. Вдруг Миша остолбенел. В середине промаслившейся, ровно обрезанной бумаги был нарисован разрез рака. Над каждым внутренним органом стояла цифра. Под рисунком давалось объяснение. Во втором листе говорилось о жизни ракообразных. А внизу Миша вдруг прочёл:

«Мой рекордсмен! 15 секунд!»

В один из осенних дней, когда на улице шёл дождь и мама не пускала гулять, Алёшу вызвал в коридор соседский мальчик Гога. Бархатная курточка у него была вздута на животе, и под ней что-то вздрагивало и шевелилось.

— Щенка хочешь? — шёпотом спросил Гога.

— Хочу! — обрадовался Алёша, а потом спросил: — Живого?

— Что ж я тебе, дохлого притащу? — обиделся Гога.- Конечно, живой. И лает как настоящий. Я его за десять копеек продаю.

— Дорого,- вздохнул Алёша.- У меня только пять копеек.

— Ну, как хочешь,- равнодушно сказал Гога и заглянул к себе за пазуху.

Алёше тоже очень хотелось заглянуть, но Гога не позволил :

— Чего зря смотреть! Покупай!

— Ну ладно, подожди тут,- согласился Алёша и побежал в комнату.- Варька,- сказал он сестре, которая, завернув куклу в одеяльце, укладывала её спать,- что ты с тряпками возишься? У тебя пять копеек есть?

— Есть. А зачем тебе? — спросила Варя, продолжая укладывать куклу.

— Гога щенка продаёт, он лает как настоящий.

Алёша думал, что Варя тоже обрадуется и сразу даст

пять копеек, но она сказала:

— Да ну его! Он кусаться будет.

— Вот чудная! — рассердился Алёша.- Да он же маленький. В кукольную кроватку поместится.

Варя насторожилась.

— А спать его можно укладывать?

— Ой, сколько хочешь! — сказал Алёша, заметив, что Варя соглашается.- Давай пять копеек.

Варя вынула из кармана ключик и открыла свою копилку.,.

За дверью Гога деловито пересчитал деньги, а потом, сунув Алёше в руки тёпленький ко/мочек, убежал к себе.

В комнате щенок повёл себя как давнишний житель. Он облазил все углы и чихнул два раза под Вариной кроватью.

— Ой, чихает! — рассмеялись ребята и стали за ним бегать.

Потом Варя сказала:

— Хватит бегать. Ему уже надо слать.

— Ну вот ещё — спать, — возразил Алёша. — Пускай бегает. И ты за него не беспокойся. Ведь он мой.

— И мой,- сказала Варя,- я тебе пять копеек давала.