Нина Дашевская - Я не тормоз

– А что, костёр, может?

– Вы чего?.. Прямо в доме?

– Да мы жгли уже, нормально… И потом, тут же люди живут.

– Где, здесь?!.

– Ну, не в этой квартире, а вообще. Бездомные. Конечно живут. Спят тут. Готовят на костре, кипятят воду. Никогда не видел в окнах свет?

– Я… Нет, я тут не катаюсь. – И правда, тут асфальт плохой, мимо этого дома я почти никогда не езжу.

– А, ты же не ходишь пешком, – добродушно поддел меня Миша.

– Я думал, вы тут ищете что. Ну, собираете.

– Нет, – объяснил Яша, – ну как, собираем, конечно. Но не вещи. Память. Понимаешь, жутко как. Люди здесь жили всю жизнь. И ничего, ничего от этой жизни не осталось…

Миша потянул отошедший кусок обоев. Газета с другой стороны, обои поклеены на газету. «Теперь в этих типографиях трудоёмкость работ снизилась вдвое, значительно уменьшился брак, вызываемый, в частности, ручной перевозкой книг по цехам. Советский читатель получает больше книг, лучше, добротнее оформленных. Конструкторская мысль работает над дальнейшей механизацией полиграфических процессов».

– Давай всё же костёрик, повеселее будет, – сказал Яша.

Мы собрали какие-то щепки, бумажки и запалили маленький огонёк. Откуда у них зажигалка, неужели курят? Никогда бы не подумал.

Постоянно подкладывали какие-то бумаги, кусок обоев, потом деревяшка небольшая занялась, и мы просто сидели и смотрели, как она горит.

– А чего ты так, налысо? – спросил я наконец.

– Захотелось, – ответил Яша. Спокойно так.

А потом добавил:

– Захотелось изменить жизнь. Многое. Против течения поплыть. А то течение, знаешь… Мало ли куда унесёт. Хочу сам.

– Ого.

– Он музыкалку бросил, – сказал Миша.

– Правда, что ли?!.

– Ну да. Хватит музыки, – сказал Яша.

– Полгода осталось до диплома, – тихо сказал Миша. Яша дёрнулся. Я понял, что они обсуждали это миллион раз, и он больше не хочет.

– А родители что?

– Мама? Нормально, – пожал плечами Яша. Про папу я не решился спрашивать. И вообще засомневался: есть ли он?

– Ничего не нормально, – ещё тише сказал Миша.

– Но это моя жизнь. Ты-то понимаешь?!.

– Да, – кивнул Миша. – Я, конечно, понимаю.

Я вдруг увидел, какие они разные. Дело даже не в волосах. И не в родинках, у Яши они. Как у актёра Де Ниро. А у Миши нет. Но у Миши лицо мягче, а у Яшки злее, острее. Совсем разные.

– Понимаешь, Игнат. Музыкантом я не буду. А играть уже умею, мне хватит. Зачем диплом? Музыкой пусть те занимаются, кому без неё не жить. У кого талант. Этот вон пусть играет, – он кивнул на Мишу.

– Какой там талант, – пожал плечами Миша.

– Сам знаешь, нечего кокетничать. А я…

Он молчал. Полено почти догорело, и он принёс какую-то рамку из другой комнаты. Щёлкнул на телефон и сунул в огонь. Сначала она не хотела гореть, дым какой-то вонючий шёл, а потом пошло.

– Понимаешь, Игнат. Не все живут так… Так легко и весело, как мы.

– Как мы?

Ну, да. Я и сам знаю, чего он. Псих какой-то. Я знаю, что мы живём очень даже, на роликах катаемся, а есть люди, у которых еды нет. Или даже воды.

– В этой стране, – сказал Яша, – можно быть только юристом.

Вот тебе раз.

– Почему это?

– Я решил. Поэтому музыку бросил – некогда. Надо готовиться на юрфак. Я хочу быть адвокатом.

– Думаешь, заработаешь этим?

Ну правда. Какой в этом ещё может быть интерес?

– Да. Я буду крутым адвокатом. Дорогим. Заработаю много.

Вот бы не подумал, что Яшка такой меркантильный.

– Чтобы была возможность… Заниматься делами тех, кому нечем платить. Кто не виноват. Понимаешь?

Я пока не очень понял. Яшка вскочил на ноги, зашагал вокруг нас.

– Постоянно! Постоянно людям нужен адвокат! Без конца, только и слышишь… Адвокат, адвокат! Нужен юрист, спасите!

Где вот он это слышит, телевизора, что ли, насмотрелся?

– Мама у нас журналист, – объяснил Миша. – Много чего… Прямо жуткого происходит. Понимаешь? И она приходит домой и плачет, плачет. Что сделать ничего нельзя. И адвоката никогда нет. Но это… С системой очень трудно бороться. Практически невозможно.

– Возможно, – резко сказал Яша.

Я будто попал в фантастический фильм. «Матрица». Какая ещё система?.. Но не спросишь же – они думают, я понимаю… Мама тоже так говорит: в этой стране…

– Понимаешь, Игнат. Часто осуждают людей, которые не виноваты. Просто так удобнее: нашли дурака и навешали на него всё. Или кто кому мешает. Подставить любого можно. Ещё, знаешь, кардинал Ришелье говорил: пусть самый честный человек напишет шесть строчек, и я в этих строках найду то, за что его можно повесить.