Елена Щербакова - Думатека (сборник)

Дальше в лес не ходят. Там лесная больница, лежат больные деревья. А рядом место врача: растет крепкое здоровое деревце. И за всеми наблюдает «Архимед». Это такая вековая болезнь, нарост на стволе березы, как борода философа. А вот сломанный ствол дерева весь оброс чагой. Словно чепчики разных размеров Варвара Ивановна развесила на торговой стойке.

Радуются деревья, подняли свои руки-ветви кверху. Ждут, что подарит им природа, что нарисует. Я приглядываюсь к листьям. Наверно, там что-то нарисовано. Хочу найти какой-то рисунок. Вот на дубовых листьях загорает буква «К». «Какие они грамотеи», – думаю я. Еще и нечто на иероглиф похожее надписали. Держу непонятный лист с подобием иероглифа. А саму меня что-то толкает: ищи, ищи. Найдешь еще портрет. Ну, какой может быть портрет из листьев. Если только флорист – художник подведет.

Я остановилась, смотрю и вижу: Богородица с младенцем так на листочке и отпечаталась, словно божий блик это.

Много было солнечных зайчиков и желтых пятен на листьях. Зайчики ускользали, пятна проходили. А этот листик я возьму домой и сохраню под рамкой. Я смотрела на него и решила потрогать. Капля упала с него, как целительная благодать. Эта моя капля, будет вдохновлять меня.

Я оторвала листик и пошла дальше. Капли на ветках были прозрачными, как бусинки, и сверкали, как новогодние лампочки.

С Ники мы набрели на заброшенную землянку. И вдруг страх, что моя капля вдохновения вдруг обернется вредоносной бомбой, заставил меня вспомнить Моление Даниила Заточника, потом медицинский кабинет, потом что-то замерло во мне, я остановилась, подумала, секунда… и я пошла дальше. Пекинес послушно бежал за мной.

02.11.14.

Это было Рождественское торжество. Цветущий «Зимний сад» пышно цвел и веял, как на балу нарядные дамы, а растения располагались на разных ярусах, играя яркими цветами орхидей, словно далекие позывные. Орхидеи сидели большим содружеством на подвесках, живых изгородях, напоминая рог изобилия.

Мы прошли мимо этой ослепительной прелести и направились в зал кактусов. И перед нами открылся особый цветочный город, где каждый кактус, как дом. Впереди стояли целые кактусовые деревья, кактусы, изменившие свою внешнюю форму, их силуэты были похожи на старые ивы и березы, и, словно птенцы в гнезде, были подвешены «остроклювые» суккуленты. Кактусам в этом городе, видно, было весело, и они строили рожицы. Вот кактус, вроде высокого столба, вот – вроде тюбетейки, вот – дедушка с косматой бородой, а вот самый лохматый, как мишка и зайчик с цветами. Чудаки! Сколько воплощений! Даже алоэ похож на раскрытую книгу, и как усатый Штраус улыбается всем проходящим. Среди них маленькие кактусы, словно ввинчены, а вместе напоминают кремовые розочки для торта. Другие – вроде змей. И огромная, как большой горшок под пальму, каменная роза пустила отросток, словно закурила трубку. А рядом целый звездный курган из суккулентов.

Сколько фантазий! Зима, Рождество. И кактусы нарядили вроде елочек финиками, мандаринами и печенюшками.

А вот кактус, как огромный заводской винт, другой – как якорь, третий – как турбина. А вот непонятные растения, похожи на провода и тянутся вдоль стены, как кабель. И думаешь, будто попал в заводской цех.

А вот кактусы-цари, и их головы увенчаны коронами. Большое собрание на Рождество.

Мы удалились из Сада и вышли на морозный двор. Было тихо и мягко на белом снегу. Святочные дни подарили бриллиантовую дорожку из дворца царей-кактусов. И Сад светился в темноте огоньками, точно неведомые ясли, где родился тайно и никому неведомо младенец, оставаясь прикрытым занавесью зимней ночи, где только волхвы стояли блаженно над младенцем. И казалось, что Христос спал в каждом кактусе, хоронясь в глубине его «сердца».

У выхода мы остановились у маленькой китайской яблоньки. Ее ствол был извилист и бросал силуэты на снег. И казалось, там, под «зонтом» веток, кувыркается радостный ребенок. Чем бы дитя не тешилось?

Мы шли по длинной белой тропинке, сверкающей серебром, как фата, и нам вслед чирикали синички как собравшиеся сваты, утешая, что январский святочный мороз совсем не страшен.

Нам сверкал миллион огоньков, как упавшие звезды далекого Млечного пути.

08.10.15.

Это дерево было похоже на акведук, в котором молился Фома. Стоял в длинной тоге. А в «нише» выросла целая пирамида грибов. Старое дерево, рассеченная кора, черное, похожее на читающего монаха, что смотрит на скрижали.