Владислав Крапивин - Вершинины, старший и младший

- Я доставлял.

- Так. С мертвой точки сдвинулись. Сколько от него денег получил?

- Шесть сотенных получил. Проел.

- Догадываюсь, что не пропил. А Шпилевский, наверно, шесть тысяч отхватил, хотя по суду он может получить срок меньше твоего. Он просто перекупщик, а ты… этот самый. Ладно, не сверкай очами. Зачем выносил папиросы? Сам придумал?

- Жратвы не хватало. Не сам.

Антон раздраженно побегал по комнате.

- Ну, допустим. Паек, конечно, маловат для твоего роста. Но почему не пришло тебе в стриженую башку, что не ту дорожку для пропитания указали твои дружки с фабрики? Мог сам-то сообразить?

- А я уже начинал соображать, - замогильным голосом сказал Михась.

- Ну, милый, этого мы не знаем. Зато факты нам известны. И все они за то, чтобы идти к прокурору за санкцией. Ну, да черт с тобой. Постановление следователь оформит завтра. Постараюсь, чтобы в нем было кое-что сказано об откровенном признании и прочих смягчающих обстоятельствах. Например, о сопливом возрасте воришки. Я кому говорю, не ощеривайся! Напаскудил, а еще в пузырь лезешь. Сейчас я тебя отвезу в управление госбезопасности, и там ты слово в слово повторишь свой рассказ. Не о папиросах, а о бункере. А ты, Вершинин, двигай до хаты.

Лешка обиделся.

Почему он должен оставаться в стороне? Такая интересная история заворачивается, а его по боку? А кто раскрыл загадку четырех букв? Кто вчера первый надоумил Соню поехать к Шпилевским?

Лешку поддержал Михась:

- Я не больно помню эти… немецкие буквы.

В «виллис» они сели вместе.

Поздно ночью капитан Голуб привез мальчишек к квартире Сони, развернулся и укатил в темноту. Лешка и Михась глянули на окна, убедились, что они еще светятся, и, не сговариваясь, сели на скамейку у подъезда. Надо было поговорить о серьезных делах.

Итак, в понедельник будут «брать» бункер Шпилевских. Хотя в управлении госбезопасности об этом не было сказано ни слова, но они не маленькие. Недаром майор заставил Михася несколько раз рисовать план двора, дома и сарая. Потом он спросил:

- Любопытно, кто такие Хорунжий и Когут. Ты не догадываешься?

Михась мотнул головой:

- Сроду не слыхал.

На прощанье майор сказал:

- Главная опасность сейчас в вас, ребята. Болтнете кому-нибудь одно слово - все сорвется. Я, Вершинин, знаю еще с фронта твоего брата. Значит, в какой-то мере могу доверять и тебе. Под честное пионерское. Между прочим, была у меня возможность раньше познакомиться, да обстоятельства помешали. Не догадываешься? Это же я должен был захватить тебя в поезд по дороге сюда… В общем, за тебя я спокоен. А вот Дубовика я не знаю. Вернее… знаю не совсем с той стороны. Так что за ценные сведения ему спасибо, но для пользы дела пусть он пару суток погостит в милиции.

Мальчишки повесили носы. Михась подумал: «Хана. Сажают. А ты на что надеялся?» Но тут заговорил капитан Голуб:

- Товарищ майор, я полагаю, что Дубовик будет молчать. Между прочим, это он умеет. Сколько понимаю, он именно к вам и рвался со своими данными, а милиции их не доверил. А раз дорвался, чего ему трепаться? Так, что ли, Дубовик?

Михась не ответил, только глянул своими круглыми глазами прямо в глаза капитану, и тот понял, что именно «так» и без всяких «что ли».

- Кроме того, - добавил Антон, - у него крестная мать выискалась - инструктор обкома Курцевич. В лобовую атаку идет на меня. Вот пусть он у нее и отбывает двухдневный карантин. А то в дежурке весь чай выпьет со старшиной. Или еще хуже: эта Соня вдрызг разнесет милицию.

Майор засмеялся. Ребята тоже улыбнулись.

А сейчас мальчишкам было не очень весело. Они сидели и молча смотрели на подрагивающие в бархатном небе июльские звезды. Оба думали об одном и том же.

В понедельник развернутся главные события на улице Пограничной. Властная рука взрослых отстраняет мальчишек от участия в решающих действиях. Где справедливость?

Так мыслил Лешка.

Часовщика, может, и застукают. Вместе с дружками. А вдруг что-нибудь сорвется? Одно дело картинку на бумаге нарисовать в блокноте майора, а другое дело, когда сам показываешь. Случись у них какая осечка, скажут, сбрехал. Тогда уж точно посадят. Чохом за все. И законно будет.

Таков был ход мыслей Михася.

Мерцающим звездам было наплевать на людские заботы. Они подмигивали кстати и некстати, правому и виноватому.

Лешка тихонько вздохнул и сказал:

- Близнецы.

- Кто? - сердито спросил Михась.

- Звезды. Созвездие такое. Вон в самом верху мигают.

- Там их тыщи. И все близнецы.