Владислав Крапивин - Вершинины, старший и младший

- А Жала думает, что он как раз и есть народ, - сказала Валентина. - А мы его враги. Так и получается.

- Он - народ?! - подскочил Цыпа. - Помру от смеха! Народ - это кто на заводах работает и в колхозах кто трудится. И с фашистами дерется. В Испании.

Все деликатно помолчали, потому что знали недавнюю историю, как Цыпа собирался в Испанию.

- Ха! Вот бы Жаду послать драться с фашистами! - заговорил Вовка, стараясь загладить вину. - Вот драпал бы! А?

- Скорей всего, к ним бы сбежал, к фашистам, - сказал Цыпа.

- Не… - заспорил Вовка. - Не сбежал бы. Они бы его с нашими заставили воевать, а он ведь трус. Только собак вешать может.

И опять замолчали в сумраке. Сидели, привалившись друг к другу, и тихо дышали, как один человек. Только Павлика не было. Потом послышались шаги, и Виталька угадал:

- Павлик.

Белая рубашка Павлика замаячила в двери.

- Где был? - спросил Виталька.

- С папой приемник доделывали.

- Работает?

- Работает…

- Хорошо слыхать?

- Хорошо… - тихо сказал Павлик. - Только… лучше бы уж плохо было слышно. А то включили, и сразу - бах - новость: фашистские диверсанты взорвали республиканский линкор… «Хайме Первый»…

- Во гады! - сказал Цыпа.

- И под Бильбао положение ухудшилось…

- Врешь, - по привычке сказала Валентина, но больше никто ничего не сказал, потому что понимали: Павлик не врет.

Митька подвинулся на скамейке и тихо позвал Павлика:

- Садись.

Внизу, за забором, на Жадиной веранде весело заорал патефон:

Вовка Шадрин пошевелился и медленно сказал:

- Хлопну я из рогатки этот ящик с маркизой. С крыши его хорошо видать!

- Я тебе хлопну! - пригрозил Митька. - Молочный снайпер… Люди с фашистами воюют, а ему только бутылки да пластинки бить.

- Воюют… - сказал Вовка тихо и обиженно. - Я же не могу там воевать. Если бы пустили да винтовку дали…

Никто не засмеялся. Потому что каждый знал: если бы пустили и дали винтовку… Ну, а что, в самом деле, разве не вышли бы из них снайперы?

- Пустят тебя… - заметил Серёга. - Они своих-то пацанов отсылают подальше от беды.

И сразу вспомнился им вокзал, люди, цветы, плакаты, деловитое буханье барабана, и голоса труб, и шестеро темноволосых мальчишек, растерянно вышедших из тамбура на дощатый перрон. Обыкновенные пацаны, худенькие, тонконогие, некоторых можно одной рукой на лопатки уложить. Только загар потемнее, чем у здешних, вот и все. Даже не верилось, что эти ребята строили баррикады, а может быть, и стреляли по врагам. Потом автобус увез испанских мальчишек в дом отдыха Рыбкоопа, а наши ребята пошли бродить по улицам.

Надо было готовиться к экзамену по арифметике, но они ходили по рассохшимся деревянным тротуарам, растревоженные и недовольные тем, как устроен мир. Там, на вокзале, их на секунду задела грозная жизнь Испании, а сейчас в заросших лебедой газонах мирно стрекотали кузнечики и тишина висела над городком. Зной раннего лета жарил мальчишкам плечи.

Они ходили, позабыв, что надо учить правила действий с дробями, спорили о боях под Мадридом, и только смуглый сердитый Цыпа был молчалив и спокоен…

…- Не дадут нам винтовки, - сказал в темноте Павлик. - Чего ж говорить…

- А что делать? - спросил Вовка.

Это был серьезный вопрос.

Это был очень серьезный вопрос, потому что в самом деле нельзя же сидеть просто так, когда «юнкерсы» бомбят Университетский городок Мадрида, когда войска Франко осадили Бильбао - столицу басков, когда взорвали республиканский линкор… Но что делать?

- Учиться стрелять, - твердо сказал Митька. - Это нам еще пригодится. Не в заборы пулять, а как следует. Чтоб отряд у нас был настоящий, а не то, что сейчас. Чтобы, когда надо, мы сразу… Ну все равно сейчас мы больше ничего не можем.

- Хорошо тебе, ты в кружке, - откликнулся Цыпа. - А мы что? Из луков да из луков.

- Я. Скобелева упрошу. Пусть всех запишет. Я за ним по пятам буду ходить, когда из отпуска вернется.

- Мы тоже будем, - сказала Валентина.

- А луки тоже нельзя бросать, - продолжал Митька. - Думаете, я на значок сдал бы, если бы из лука не стрелял? Он глазомер развивает и руки.

- Название какое-то у нас неподходящее, - сказал Серёга. - Непонятно как-то: «Белые перья». Какие перья, откуда, для чего?

- Лучше «красные», - предложил Вовка. - Мы же красный отряд.

- Лучше… Но все равно непонятно.

- Лучше полностью: «Красные перья стрел», - сказал Митька.

- Пускай будут «Алые перья стрел», - заговорила Валька. - Красиво.