— Ничего не понимаю, — забормотал он. — Наговорила, наговорила, а чего наговорила, сама не разберет.
— Разберу великолепно! И ты разберешь, — буркнула Оля и опять вцепилась зубами в платок.
— Какие-то обобщения… которые никому не нужны… Говорила бы конкретно, что делать с Рожковым.
— Я знаю, что делать, — сказала Зоя. — Нужно, товарищи, не администрировать, а создать условия для нормальных дружеских отношений.
— Валяйте. Создавайте, — пожал плечами Грицина.
— Конкретно: нужно Беленькой и Рожкову дать совместную работу.
— Правильно, — сказал председатель.
— Бесполезно, — сказала Оля.
— Почему бесполезно? Общая работа всегда сближает.
— А я знаю, что бесполезно!
Председатель повернулся к ней и почти закричал:
— Вот что, Смирнова! Хочешь говорить, так говори прямо. Понятно?
— Я и так прямо говорю.
— Конкретно: какую работу дадим? Грицина потянулся и зевнул:
— Дать им написать лозунги к Первому мая.
— Нельзя, — сказала Зоя. — Нужна инициативная работа. Они помолчали и стали думать. Председатель грыз ноготь. Грицина рассматривал свои большие, измазанные чернилами кулаки. Оля широко открытыми злыми глазами смотрела перед собой, прижав ко рту платок. Так прошло минуты две.
— Ничего я по ней не сохну, — раздалось за дверью.
Послышался звук затрещин — одной, другой, третьей, затем приглушенный писк. Учкомовцы повскакали со своих мест.
Один стул полетел на пол.
— Рожков! Опять! — заорал Женя. — А ну-ка, войдите сюда.
За дверью все стихло. — Войдите сюда, я вам говорю!
Дверь открылась. Вошла Нюся, красная и взъерошенная. Она держалась рукой за затылок.
— А где Рожков?
— Убег, — тихо ответила Нюся. — То есть он убежал.
— Он опять колотил тебя?
Нюся быстро отняла руку от затылка.
— Я спрашиваю: он опять тебя ударил?
Нюся подумала немного, опустив глаза.
— Не!… — коротко ответила она.
…В светлой читальне было тихо и пусто. Девочка, трудившаяся над стенгазетой, встала из-за стола, потянулась и, подойдя к подоконнику, села на него. Болтая ногами, мурлыча какую-то песенку, она смотрела вниз, на теплый, тихий переулок. Крыши домов были уже совершенно сухие, но на мостовой между голубоватыми, розоватыми и серыми булыжниками еще чернела сырая земля.
Вот из дверей школы вышли Зоя и Грицина. Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.
Вот выбежала Нюся. Она весело поскакала по тротуару на топких прямых ногах.
Вот вышли Оля в сером пальтишке и долговязый председатель в черном костюме. В каждой руке он держал по портфелю. Они остановились, поговорили немного и медленно побрели по чистому тротуару, обходя маленькие подсыхающие лужи. Два портфеля поочередно хлопали председателя по длинным ногам.
Девочка сползла с подоконника и вернулась к своему столу. Наматывая кончик красного галстука на палец, она с грустью смотрела на испорченный заголовок стенгазеты. Там было написано: «За отичную учебу».
1940 г.
В передней раздался короткий звонок. Бабушка вышла ид кухни и открыла дверь. На площадке лестницы стоял мальчик, которого бабушка еще не видела. Он слегка поклонился и очень вежливо спросил:
— Извините, пожалуйста. Тут живет Гриша Уточкин?
— Ту-ут, — протянула бабушка, подозрительно оглядывая гостя. Сам мальчик произвел на нее довольно приятное впечатление. Он был одет в тщательно отутюженные синие брюки и чистенькую желтую тенниску с короткими рукавчиками. На груди у него алел шелковый галстук, золотистые волосы его были аккуратно расчесаны на пробор.
При всем этом он держал под мышкой очень грязную и рваную ватную стеганку, а в другой его руке был зажат конец веревки, привязанной к ошейнику криволапой, неопределенной масти собаки с торчащей клочьями шерстью. Вот эта стоганка и эта собака заставили бабушку насторожиться.
— Скажите, а можно видеть Гришу?
— Мо-о-ожно, — после некоторого колебания протянула бабушка. Она хотела было сказать, что собак не следует водить в комнаты, что от них одна только грязь, но сдержалась и лишь добавила: — В ту дверь иди.
Однако мальчик не повел собаку в комнату, а строгим голосом сказал:
— Пальма, сидеть! Сидеть! Пальма, кому говорят? Сидеть! Пальма зевнула и села с выражением безнадежной скуки на бородатой морде. Мальчик привязал конец веревки к перилам лестницы и только после этого постучал в указанную бабушкой дверь.
Гриша, коренастый, с копною темных взъерошенных волос и с суровым выражением лица, пилил в это время какую-то дощечку, прижав ее коленкой к сиденью стула. Он несколько удивился, узнав в пришельце Олега Волошина, с которым он учился в параллельных классах и с которым почти не был знаком. Гриша выпрямился и, заправляя рубаху в штаны, молча уставился на гостя.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу