Ванда Василевская - Том 6. Бартош-Гловацкий. Повести о детях. Рассказы. Воспоминания

Но сегодня не время для повестей. Жестокое время требует суровой сосредоточенности от каждого. Враг, который выступил против нас, не знает жалости. Вступили в борьбу люди, воспитанные дикарями, отравленные ядом ненависти и вероломства. Мы знали, как истребляют фашисты население завоеванных стран. Сегодня мы уже знаем, как они разоряют наши временно занятые территории. Сегодня не время для добродушия и снисхождения! Против нас борется дикое, кровожадное чудовище, и об этом нельзя забывать. Слепому бешенству врага мы должны противопоставить силу сознания, непоколебимую и твердую.

Сегодня фронт повсюду: на фабрике, в учреждении, в каждом местечке, в каждой деревне. И враг всюду — в неприятельском танке, в обличии диверсанта, в нашептываемой на ухо сплетне, в словах паникера. И поэтому каждый из нас должен быть сегодня солдатом, на каком бы посту он ни стоял. В борьбе, которая подняла народ, мы победим. Мы располагаем всем для того, чтобы сохранить свою страну, защитить человечество и культуру.

Но время требует от нас наибольших усилий, наибольшего самопожертвования, напряжения всей воли в борьбе за свободу, за Советский Союз, за родину нашу, за партию, за Сталина — до последнего вздоха, до последней капли крови, до победы.

Война в корне меняет жизнь. Обыкновенные дни становятся эпопеей, героями становятся люди, мимо которых мы проходили раньше, не зная о них, не обращая внимания.

На широких дорогах войны я встречала людей, пожатие руки которых запомню навсегда как высокую честь. Простых, твердых людей, в которых величие этих дней неожиданно открыло необычайный пафос, людей, поражающих своей простотой, своим беззаветным героизмом, несокрушимой убежденностью.

Львовский обком КП(б)У. Раздается телефонный звонок. Это звонят из Сокаля — городка, расположенного у самой границы, вернее пересеченного границей пополам: на нашей стороне город, на немецкой стороне — станция.

День, другой и третий звонит телефон из Сокаля. Поступают донесения из райкома партии. В нескольких метрах от райкома идет упорный бой. Работники райкома стоят на своих постах.

— Отходить только в случае крайней необходимости! — гласит приказ.

Мы знаем, что значит крайняя необходимость. И потому лихорадочно ждем звонка из Сокаля.

И Сокаль звонит. Все в порядке. Все на своем месте. Отдали такие-то и такие-то распоряжения. Спокойно, размеренно звучит голос в трубке.

В полдень — еще телефонный звонок. И вечером. А затем долгий перерыв. Теперь звоним мы.

— Сокаль не отвечает!

Смотрим друг на друга. Ну что ж, значит пришел момент крайней необходимости.

На другой день являются из Сокаля. Винтовки через плечо. До невозможности запыленная одежда. Лица спокойные, открытые, внушающие доверие.

— Давайте работу!

Без лишних слов, просто и обыденно. Когда ночью смотришь на каменный свод, нависший над головой, вздрагивающий от падающих в городе бомб, думаешь о них — о людях из Сокаля. Как мужественно и просто держались они на своем посту до последнего момента! Как высоко держали знамя партии, не выпуская его из рук! Как отходили шаг за шагом, не собираясь поспешно спасаться. «Только в случае абсолютной необходимости…» И после долгой дороги, запыленные, грязные, — сразу: «Давайте работу!»

Члены партии, последними оставляющие посты, поддерживающие порядок до последней минуты, под грохотом бомб, под обстрелом диверсантов, — эти люди дают такие же прекрасные образцы будничного героизма, как летчики, танкисты, пехотинцы Красной Армии.

Где-то там, возле Луцка, возле Дубно, неожиданно прорвались вражеские части. Вот сидит передо мною человек в запыленном костюме и рассказывает.

Известие о прорыве гитлеровцев застигло их в районе, вдалеке от дома. Долгие часы отсиживались они под мостом, по которому стучали сапоги вражеского отряда. Затем вплавь через реку — в лес. Несколько часов в лесу. Один из них пошел к своему дому узнать, что слышно, что сталось с семьями.

Но уже нет ни домов, ни семей. Тот, кто сидит передо мной, спокойным, твердым голосом рассказывает мне ужасающую историю. Да, их загнали в амбар — женщин, детей. Амбар подожгли. В пламени он потерял жену и двух маленьких детей…

Я сижу против него и холодею. Не от того, что он рассказывает. Я знаю: враг, против которого мы боремся, — это взбесившийся зверь, способный на все. Но это спокойствие, это каменное спокойствие… Ни единой слезы, ни единого вздоха. Ни единой жалобы, ни единого слова скорби. Не время думать о собственной боли, когда пожар угрожает родимой земле.