Иван Серков - Мы - хлопцы живучие. Повесть

Сперва монашке никто не поверил. Всех ее сплетен не переслушаешь. А потом упырь нагнал страху и на других женщин. Они тоже побросали кошелки и еле ноги домой принесли. Одна из них была жена Министра - Настя. Она-то врать не станет. Министр за безмен и туда, прибегает - ни кошелок, ни упыря.

У моей бабушки и на этот счет свое мнение. Она полагает, что тут не упырем пахнет. Мало ли на свете таких, что легкого хлеба хотят? Но как бы там ни было, а рано утром и вечером, в сумерках женщины больше не ходят ближней тропинкой в город. Разве что сыщется мужчина в попутчики: когда идут мужчины, упырь сидит тихо.

Со временем эти разговоры стали утихать.

И вот случись побывать в тех местах нам с Санькой. У бабушки вышли веники, и она послала меня нарезать вязанку полыни. А лучшей полыни, чем возле старого кирпичного завода, нигде не найдешь - высокая, ветвистая. Кроме полыни там после дождей растут шампиньоны - печерицы, по-нашему. Ох и вкусные же это грибы! Если наберешь их полную шапку, бабушка только спасибо скажет. В бога, в черта, в домовых и упырей мы с Санькой на мизинец не верим. Потому и пошли смело. Постояли на конокрадовой могиле. Оглядели все вокруг и решили, что упырь просто бабам примерещился. Если б он вылезал из могилы, здесь была бы земля свежая, или нора, или дырка какая. А тут ни норы, ни дыры - вековой дерн. Веников мы нарезали в два счета. Такую вязанку сложили, что на плечи не взять без подмоги. А потом пошли ближе к развалинам завода посмотреть печериц. Ничего не нашли и заглянули в печь. Просто так, но привычке. Раньше, бывая в этом забытом богом месте, мы всегда играли в прятки. Заберешься в печь, а там сыро, мрачно, страшновато немного и ящерицы шмыгают. И мы, как ящерицы, по разным ходам ползаем. Залезешь в одну дыру, а вылезешь через другую. Здорово!

Правда, тут тебя может завалить камнями или кирпич откуда-нибудь скатится и - по голове. Такое уже было однажды с Санькой, кровью умылся. Да разве это нас остановит: очень уж славно и весело гоняться друг за дружкой по руинам. Санька - в печь, а я - из печи, Санька - за мной, а я - за груду камней, в полынь.

Но в тот день игры у нас не получилось. Сунулся мой приятель в печь и тут же назад выполз.

- Гляди-ка, - удивился он, - наш ход завален.

Пригляделись хорошенько - завален-то завален, да как-то странно: свод над головой целехонек, а в проходе куча камней, будто кто специально наносил. И ломаная железная дверь тут. Мы с Санькой ее еще прошлым летом чуть не к самому карьеру отволокли. Хотели в воду бросить, чтоб плюхнуло, да силенок не хватило. А теперь она снова здесь.

- Гм, - задумчиво произнес Санька, отряхивая колени от песка.

- Гм, - согласился я. - Неужели какие-то хлопцы тут баррикаду устроили?

Пожали мы плечами, призадумались на минутку, да только-то и делов. А тут ящерицу увидели. Санька прижал ей хворостиной хвост. Сама ящерица тут же скрылась в порке, а хвост оставила, и он извивается на песке, как живой.

Санька говорит, что у ящериц потом новые хвосты отрастают.

Так бы мы и пошли домой со своими вениками, если б в густой полыни не наткнулись на нору. Большая нора, пролезть можно. Не иначе как в печь ведет.

Санька хлопец горячий и любит биться об заклад. Канава ли по пути встретится, или собака на чужом дворе забрешет, Санька уже готов спорить, что он и канаву перепрыгнет и возле собаки пройдет.

Так и с этой порой: я говорю, что туда лезть опасно, а Санька - храбрец нашелся! - сразу мне руку сует:

- Спорим на твой ремень, что залезу! А-а, ремня жалко?

- Кому? Мне?

- Тебе!

- На! - протянул и я руку.

- Смотри же!

Он проворно встал на четвереньки, сунул в дыру голову и полез. Вот уже и спина его там, и ноги, только потресканные пятки торчат из норы. Плакал мой ремешок.

И вдруг Санька притаился, с минуту лежал без движения, а потом выскочил назад, как из бочки шпунт. Глаза круглые от страха.

- Там кто-то есть, - проговорил он шепотом.

Я усмехнулся. Просто Саньке стало страшно, вот и выдумывает.

- Кто-то там сопит, как во сне…

- А не храпит? - переспросил я и тоже сунул в нору голову. Лезть, правда, не полез, насторожил уши, прислушался. Ничего не сопит и не храпит. Тихо до звона в ушах. Я уже готов был посмеяться над Санькиными страхами, как вдруг… Вдруг кто-то в норе глухо закашлялся, как старый Зезюлька, когда хватит слишком большую затяжку самосада. Тут и я вскочил.

- Слушай, а если это тот самый… упырь? - высказал догадку. Санька.

Упырь не упырь, а лучше драпануть, пока не поздно. Кто его знает, что оно там такое. Еще и вправду выскочит, схватит и давай кровь сосать. А место глухое, от деревий далеко, рядом лозняк - пока докричишься, пока дозовешься помощи, так всю и высосет.