Мариан Белицкий - Бактерия 078

Лица присутствующих прояснились. Форнинг первым вытащил блокнот и приготовился записывать оглашенные президентом фирмы цифры.

Сидя в углу жалкой лачуги, Фукуда молча наблюдал за ее обитателями. Мужчина завязывал тесемки старых деревянных башмаков. По его изнуренному лицу трудно было даже определить его возраст. То же можно было сказать и о хозяйке. «Когда-то, - подумал Фукуда, - она, вероятно, была красивой девушкой». Это «когда-то» могло означать восемь-десять, а то и двадцать лет; каждый год, прожитый в ужасающей нищете, оставлял на ее лице тяжелый, неизгладимый след.

Женщина возилась возле маленького очага, готовя нехитрый завтрак. Возле нее вертелись дети, жадно глядя на миски с рисом. Видимо, присутствие необычного гостя означало приятную перемену пищи; рис был здесь немалым событием.

В голове Фукуды ожили забытые воспоминания детства. Он тоже жил в такой же убогой лачуге, где царила нужда. Его мать вот так же, как и эта женщина, с рассвета возилась возле очага, а отец надевал соломенную обувь и шел на работу в поле. Так же как и здесь, вареный рис появлялся на столе только в какой-нибудь торжественный день или в год большого урожая.

Фукуда прикрыл глаза, вызывая в памяти образы далекого детства, но вместо них вставала картина чумного селения, трупы односельчан, осиротевшие дети…

Женщина поставила на низенький столик миски с дымящимся рисом. Хозяин жестом указал всем места на старой цыновке. Ели торопливо: времени оставалось мало, а за опоздание на работу увольняли.

Вчера вечером хозяин рассказал Фукуде об условиях своей работы на фарфоровой фабрике. С ненавистью называл он имена фабриканта и его надсмотрщиков, которые постоянно ругались самыми грубыми словами и угрожали бамбуковыми палками. Фабрикант творит все, что ему захочется. Люди боятся говорить о своих обидах: не так-то легко найти нынче работу. А чем жить?

Теперь, говорят, фабрикант продает свое предприятие американцам. Среди рабочих есть еще такие глупцы, которые верят, будто при американцах станет лучше, но он лично не верит этому. Есть у него знакомый, который еще перед войной работал на американском заводе где-то на Филиппинах. Американцы тянули там из него жилы так же, как и японские фабриканты.

В свою очередь, рабочий хотел узнать, будет ли война. Он уже служил в армии и только каким-то чудом спасся от смерти. Войну он ненавидел. Хотел твердо знать, верит ли сам Фукуда в то, что они, маленькие и ничего не значащие люди, могут разрушить планы богатых господ и остановить войну.

Фукуда рассказал ему о движении сторонников мира, о Советском Союзе, о том, как велика сила миллионов таких «маленьких людей», о том, что именно от них зависит будущее человечества. Рабочий жадно слушал эти слова, загораясь верой в победу.

Завтрак окончился быстро. Хозяин встал, простился с Фукудой и поспешно вышел на улицу. Фукуда посмотрел на часы: оставалось еще полчаса до назначенного срока. Беспокойство в душе доктора нарастало. Он все время задавал себе вопрос: «Удастся или нет?»

Все зависело от одного: подозревают ли Кроссби и Рогге, что у нового сотрудника есть какие-либо скрытые планы или нет? Если нет, то все удастся. Он сожалел теперь, что в разговоре с Ямадой не напомнил о необходимости послать кого-нибудь из друзей за ним вслед. Это очень важно. Если его разоблачат и арестуют, то партия, по крайней мере, будет знать, где находится фабрика смерти. Теперь эту ошибку уже исправить нельзя.

Да, через несколько часов он лицом к лицу встретится с Отомурой. Фукуда был уверен, что Отомура не узнает его и на этот раз, особенно когда он появится в сопровождении американского офицера как новый сотрудник лаборатории. А может быть, Отомуры и не будет?

А Канадзава? Только теперь Фукуда вспомнил о существовании этого самого опасного, как говорит секретарь, противника. Как в тумане возник перед доктором тот вечер в тюрьме при управлении жандармерии в Харбине, когда во время многочасового допроса впервые появился Канадзава. Тогда Фукуда внезапно почувствовал обжигающую боль, будто кто-то полоснул его по лицу. Потом он очнулся и увидел злобно усмехающегося Канадзаву, размахивающего бамбуковой тросточкой.

Фукуда закрыл глаза. Перед ним, как в калейдоскопе, мелькали картины прошлых лет. Вот, как яркое видение, предстал другой памятный вечер… Весело трещит высокий костер, разложенный на большой поляне. Вокруг Фукуды несколько сот друзей - маньчжурских крестьян, сосредоточенно слушающих его рассказ. Он говорил тогда о страшных преступлениях японской армии, о тяжкой доле японского народа, о его голодной жизни, о трагедии родного села и видел, как его товарищи гневно сжимали стволы винтовок.