Андрей Симонов - Живые куклы

Однажды Шушера пришла домой поздно, очень уставшая, прилегла на минутку на кровать, да так и заснула мгновенно. А дверь на замок забыла запереть. Золушка с нетерпением ждала середины ночи. И в самую глухую пору она подошла к постели Шушеры. Крыса крепко спала. Тогда Золушка на цыпочках подошла к входной двери, взялась руками за ручку и стала медленно, осторожно открывать дверь. Дверь медленно открывалась. И вдруг дверные петли слегка заскрипели. В норе была полная тишина. И в этой абсолютной тишине даже малейший скрип или шорох казался громким. Шушера спала очень чутко. И, несмотря на усталость, несмотря на то, что скрип был еле слышен, она мгновенно проснулась. «Ах, противная девчонка, – пропищала сердитая Шушера. – Я была так добра к тебе. Так хорошо кормила тебя. А ты захотела от меня убежать. Неблагодарная девчонка!». И Шушера сердито заперла дверь на замок. Шушера опять забыла старую мудрую поговорку: «Насильно мил не будешь». Теперь Шушера опять тщательно запирала на ночь входную дверь на замок. А Золушка с тоской думала, что же ей делать? Длинными ночами она плакала. Слёзы обильно текли из её глаз. И она подумала: «Я соберу все свои слёзы в стаканчик и смажу эти старые, скрипучие петли. На всякий случай. Вдруг Шушера всё же когда-нибудь забудет запереть дверь на замок».

У Золушки очень тоскливо было на душе. И она быстро наплакала целый стаканчик слёз. И, встав глухой ночью, когда старуха-крыса особенно крепко спала, она смазала старые, скрипучие дверные петли своими горькими слезами. «Теперь вы не будете скрипеть?» – спрашивала она тихо у петель. – «Нет! Не будем», – еле слышно отвечали петли.

Однажды днём, когда старухи Шушеры не было дома – Золушка подметала пол и в углу увидела маленькую дырочку. Это был вход в какую-то норку. «Кто же её прорыл?» – задумалась Золушка. «Пи-Пи», – услыхала она вдруг знакомый голосок. И в дырочке показалась знакомая мордочка. «Это ты, Домушка! – обрадовалась Золушка. – Как ты попала сюда?». Домушка выбралась из своей дырочки наружу и огляделась вокруг. «Крыса Шушера где?» – «Её нет! – отвечала Золушка. – Она ушла в гости к своей старой приятельнице и придёт не скоро» – «Я тебя искала долго-долго, – говорила Домушка, – и наконец нашла». И мышка Домушка стала рассказывать Золушке всё по порядку: Лада, окончив играть с подружками, оглянулась. Но Золушки нигде не было видно. Весь вечер Лада с подружками искала по всему двору куклу. Искала по всем уголкам двора, но всё было безрезультатно. Золушка пропала. Потерять друга или подругу всегда больно. И вдвойне больнее если сама виновата в этом. Лада очень переживала потерю куклы Золушки. Ведь она была для неё не просто куклой, а самой лучшей, самой задушевной подругой. Лада похудела и плохо спала по ночам. Однажды, увидев мышку Домушку, она рассказала ей о своём горе. Доброта, добрые дела и доброе отношение никогда не забываются. Домушка помнила как в тяжёлое время, когда она тяжело болела от отравленного порошка, Золушка с Ладой ухаживали за ней. И спасли ей жизнь. И мышка Домушка тоже стала искать Золушку. От одной своей знакомой мышки она узнала, что крыса Шушера, как-то в гостях, очень хвалила свою новую домработницу. Что она очень трудолюбивая и работящая. И то она, Шушера, очень хорошо к ней относится. И кормит и поит её. И не заставляет много работать. Но новая домработница очень тоскует и часто плачет. И Домушка подумала: «А вдруг это Золушка? Ведь это так было похоже, как будто эта история о ней!». И Домушка стала рыть подземный ход к норе крысы Шушеры. И вот, наконец, она прорыла его и осторожно влезла в комнату. Это была квартира старой Шушеры. В этот момент она услыхала чьи-то лёгкие шаги и убежала в подземный ход обратно. Но по лёгким, печальным вздохам она поняла, что это не Шушера. И, осторожно взглянув в отверстие, увидела, что это кукла Золушка. Вот и вся история, закончила Домушка. «А теперь нам надо думать, как тебе убежать отсюда». – «Это очень трудно», – сказала Золушка и рассказала всю историю про замок и дверные петли. «Ключи от замка ночью лежат под подушкой на кровати, где спит Шушера, – повторила Домушка. – Это интересно! Пойдём, посмотрим на кровать и подушку». И они осторожно, прислушиваясь, не заскрепит ли наружная дверь, прошли в спальню Шушеры. И кровать и подушки были слеплены из глины. Домушка подумала и сказала: «Я проделаю подземный ход к кровати Шушеры, а затем к её подушке. И когда Шушера положит ключ под подушку и заснёт, я через подземный ход доберусь до ключей, схвачу их и принесу их обратно тебе. А ты откроешь дверь. Видишь, как всё просто». – «Если бы это всё получилось», – вздохнула печально Золушка. И Домушка стала рыть подземный ход, прямо к кровати, а затем к подушке Шушеры. И вот, новый подземный ход был готов. В одну из ночей, когда Шушера пришла особенно усталой из гостей и особенно крепко заснула, Домушка тихо подкралась к подушке, взяла ключ и вернулась обратно. «Открывай дверь и уходи», – прошептала она Золушке. Золушка, неслышно ступая, подошла к двери, вставила ключ в замок и повернула его. И замок стал открываться. И вдруг заскрипел. В норке была полная тишина. В этой абсолютной тишине даже малейший скрип или шорох казался громким. Шушера спала очень чутко. И, несмотря на усталость, несмотря на то, что скрип был еле слышен, – она мгновенно проснулась. «Ах, противная девочка! – сказала сердитая Шушера. – Я была так добра к тебе. Так хорошо кормила тебя. А ты захотела убежать от меня. А ты стащила тайком мои ключи. Неблагодарная девчонка!». И Шушера сердито заперла дверь на ключ. Шушера опять забыла старую мудрую поговорку: «Насильно мил не будешь». Теперь Шушера не только тщательно запирала на ночь входную дверь на замок, но и прятала ключи каждую ночь в разные места. Но память у неё с возрастом ослабла, и она плохо помнила, куда же она вечером спрятала ключи. Наконец, ей это надоело. И она сделала тайник и стала прятать туда на ночь ключи. А Золушка с тоской думала, что же ей делать дальше. И она решила: «Я опять соберу все свои слёзы в стаканчик и смажу ими этот старый, скрипучий замок. На всякий случай. Вдруг Домушка всё же найдёт новый тайник с ключами. У Золушки было очень тоскливо на душе. И она быстро наплакала целый стакан слёз. И, встав глухой ночью, когда старуха Шушера особенно крепко спала, она смазала старый скрипучий замок своими горькими слезами. «Теперь Вы не будете скрипеть?» – спрашивала она тихо у замка. «Нет», – отвечал ей еле слышно замок.