Мустай Карим - Библиотека мировой литературы для детей (Том 30. Книга 2)

Мы с Оксаной слушали его и, заслонив глаза ладонями, глядели на небо.

На этом большом небе прямо над нами стояло солнце. Оно было маленькое, но такое светлое и горячее, что согревало всю землю…

Мама копает молча: она не любит разговаривать, когда работает. Лопата так и мелькает в ее проворных руках, а когда мама нагибается, монетки, заплетенные в ее косы, звенят.

Мы с Оксаной тоже работаем. Но дело у нас идет не так хорошо, как у мамы: почему-то грабли плохо сгребают сор.

На улице кто-то свистит. Только Марат умеет так сильно свистеть. Конечно, это он. Вот его голова появляется над забором, но, увидев маму, Марат быстро сползает вниз. При маме он боится перелезать через забор.

Фарит, Фагима и маленький Заман появляются из-под ворот. За ними вылезает и Марат. Нашему вожатому тоже пришлось лезть этим путем. Раньше всех к нам подбегает Заман. Ему только недавно исполнилось четыре года, но он такой рослый крепыш, что его шапка велика даже мне.

— Тетя Кюнбике! — кричит он моей маме. — Сегодня у нас упал со стола наперсток и закатился в щелочку пола. Вот мы искали, ой как искали! Так и не нашли — далеко спрятался.

Заман смешно взмахивает руками и бежит дальше по дорожке. Мама, не отрываясь от работы, кивает ему головой и смеется.

— А мне бабушка Сибэл сшила новое платье к майскому празднику, — хвалится Фагима.

Марат с упреком смотрит на свою сестру и сообщает громко:

— Фагима говорит о платье, а о том, что мы получили письмо от папы, не говорит. А мы, тетя Кюнбике, вот только сейчас получили письмо! Папа пишет: «Мы побеждаем врага, война уже кончается».

— И от нашего папы утром пришло письмо, — быстро говорит Оксана.

Мама перестает копать и, опершись на лопату, смотрит на нас. В глазах ее светится радость. Когда мама чему-нибудь радуется, все лицо у нее делается светлым.

«В сердце моей дочери нет пятнышка, — часто говорит бабушка. — Все, что она чувствует, отражается на ее лице, как в зеркале».

— Приходит праздник, дети, на нашу улицу, приходит праздник. Большой праздник Победы! — говорит мама, и ее слова звучат для меня как очень хорошая песня.

Мама улыбается, а в глазах у нее, как капли росы, стоят слезы.

— Сейчас будем сажать яблони. Когда станете взрослыми, вы скажете маленьким детям: «Эти яблони, ребята, мы сажали в год победы над фашистами. Это яблони победы». Идите возьмите каждый по одному деревцу и несите сюда.

Мы приносим яблоньки. Мама ставит деревца в ямки и нам троим, большим мальчикам, велит их держать, а сама забрасывает землей Свежие корни.

Оксана с Фагимой стоят и во все глаза смотрят, как мы сажаем яблони. Заман крутится между нами, хватается за деревца, которые мы держим, горстями бросает в ямку землю.

— Вот, по крайней мере, Заман берется за все! На все руки мастер! На все дела у него есть время. Только не хватает ему времени вытереть нос, — шутит мама.

Заман сейчас же вытирает свой нос рукавом. Мы громко смеемся. И нельзя не смеяться: у Замана на груди есть платочек, он пристегнут булавкой к его курточке. Зачем же вытирать нос рукавом!

Заман догадывается, над чем мы смеемся, и опять вытирает нос, на этот раз платочком. Что ни говори, ребенок и есть ребенок, что с него спросишь!

Наконец все деревца посажены. Их уже нельзя отличить от тех деревьев, которые росли здесь раньше.

Мы стоим возле молодых яблонек. Я считаю: одна, две, три, четыре, пять. Всего пять деревьев. Про себя думаю: «Одно дерево — папе, второе — маме, это — Оксане, а вот это — мне. А пятое кому?»

— Кому же достанется пятая яблоня? — спрашиваю я.

— Как — кому? — улыбается мама.

— Четыре яблони нам четверым, а пятая кому?

Мама перестает улыбаться и отвечает мне серьезно, как будто немного сердится:

— Не привыкай, мой сын, делить. Все это наше, общее. Вот и большой сад на Бычьем лугу — тоже наш общий сад.

— Этот сад не только ваш, тетя Кюнбике, его сажала и моя мама, — говорит Марат, — и я там посадил четыре дерева.

— Потому я и говорю, что это наш общий сад. Сад колхоза.

Оксана ласково теребит мамины пальцы.

— Мама… — говорит она.

— Что, доченька? — Мама нагибается к Оксане.

— Пусть это будет не вправду, а шутя… Кому достанется пятая яблоня?

Мама обнимает Оксану:

— Если уж и дочке моей хочется поделить, хоть и не вправду, а шутя, то скажу: пятая яблоня будет для приезжего гостя. Хорошо?

Ну конечно! Как это я сам не догадался! Мы сейчас живем втроем, а стульев у нас пять. Чашек — двенадцать, тарелок и ложек — еще больше. Для кого же все это? Теперь-то я понимаю — для гостей! Мы очень любим, когда приходят гости. Недавно дедушка Мансур сказал: «Кто не видит в своем доме гостя, тот не знает радости».