Лев Кассиль - Кондуит. Три страны, которых нет на карте - Швамбрания, Синегория и Джунгахора

Известно было, что Лешка Дульков в свободное время слонялся здесь, на базаре, промышляя чем попало, от срезанного им где-то выключателя до зажигалок, которые он искусно мастерил из краденной на заводе меди.

Вчера, когда щит соревнования, выставленный на заводском дворе, окончательно обесславил Капкину бригаду, с Лешкой было крепко поговорено на собрании в самом высоком стиле и затем растолковано в более крепких выражениях за воротами завода. Лешка прикинулся больным: и так, мол, он пострадал на производстве – у него нарывает палец, поврежденный резцом. Он заявил, что уйдет на бюллетень. И действительно, палец у Лешки распух и потемнел, потому что он его чем-то искусно растравил. И вот теперь Капка был уверен, что встретит здесь своего нерадивого бригадника. Так и вышло. Капка сразу увидел в толпе долговязую фигуру не по годам вытянувшегося Лешки Дулькова. Но Лешка тоже сразу заметил своего бригадира и, выхватив из рук оторопевшего покупателя новенькую зажигалку, живо упрятал ее под полу шинели и пытался скрыться в толпе. Капка бросился за ним и быстро настиг.

– Дульков, что так спешишь?

Дульков остановился, не оборачиваясь, посмотрел через плечо на маленького Капку.

– А чего мне спешить, я на бюллетене. Палец, понимаешь, нарывает. Всю ночь, понимаешь, дергало так, прямо терпежу нет.

– Да ну? – иронически протянул Капка.

– Вот тебе и «ну». Доктор говорит, придется, понимаешь, вскрытие делать.

– Вскрытие только покойникам делают, – мрачно сказал Капка, – а ты еще заметно живой. Я лично еще не замечал, чтобы покойники зажигалками торговали.

– А кто торговал? Ты видел? Докажи.

– Ох, и гнус же ты, Лешка! – медленно, негромко, от всего сердца сказал Капка и пожалел, что дело происходит не во сне, где можно было бы дать волю рукам.

Он отвернулся, чтобы не глядеть на долговязую, нескладную фигуру Лешки, не видеть его маленьких нагловатых, а сейчас с деланной обидой моргающих глаз.

– Чего вы ко мне все прицепляетесь! – заговорил Лешка своим писклявым, очень не вяжущимся с высокой фигурой голосом. – У меня и так покоя нет, палец донимает, а тут еще ты привязался, как болячка! Ну вас, на самом деле! Отец, отец, оставь угрозы…

Лешка Дульков любил неожиданно щегольнуть литературным оборотом речи. Для этого применялись им ни к селу ни к городу подписи под иллюстрациями в собрании сочинений Лермонтова. Самой книги Лешка, конечно, не читал, но то, что было напечатано под картинками, запало ему в голову, и, надо не надо, он пускал в ход: «Вы странный человек!..», «Так вот все то, что я любил!..», «О други, это мой отец…», «Мне дурно, – проговорила она…», «Блеснула шашка, раз и два, и покатилась голова…». Ходуля вполне обходился этими познаниями.

– Слушай, Лешка, – произнес Капка, и голос у него был такой, что Лешка сразу замолк. – Слушай, Лешка, я не доктор, болячки твои под микроскоп класть не собираюсь, но только скажу тебе, чтобы ты сегодня же был у места, а не то жить тебе на свете будет очень даже тошно. Это я тебя честно предупреждаю.

– Не ты ли уж мне эту повесточку прислал? – сказал вдруг Лешка, вынимая из-за пазухи скомканную бумажку и расправляя ее.

Капка увидел в уголке бумажки радужный лук и стрелу. Он плотно сжал свой маленький крепкий рот.

– Какие-то еще синегорцы мне грозятся, про то да се пишут, корят, стыдят… Мне дурно, проговорила она… Нечего незнайку строить!.. Твоих рук дело, ваша брашка работает?

– Стану я на тебя бумагу тратить! – сказал Капка. – И ты мне зубы не заговаривай, Лешка. Чтоб был на заводе, и все. Да, погоди, – остановил он двинувшегося было Лешку.

– Ты вчера у сестры, видно, забыл, так возьми. – И он протянул ему зажигалку, взятую у Римы.

– Твоя?

– Ну, моя, – пробормотал Лешка.

– На, забирай, – сказал Капка, – и не приваживайся.

Ходуля в нерешительности повертел в руках свою зажигалку, не зная, спрятать ли ее скорей в карман или еще поломаться немножко.

– Взял бы, – протянул он, – пригодится все-таки. Вы странный человек, добавил Лешка напыщенно.

– Обойдемся, – ответил Капка.

Тут Лешка впервые за весь разговор рискнул посмотреть Капке в лицо, заметил с удовольствием отек под глазом и не удержался.

– Висит скелет полуистлевший, из глаз посыпался песок, – сказал он насмешливо. – Зачем тебе зажигалка, когда свой фонарь под глазом! Где это тебе колотовка была? Аж закуривать можно.

Капка до хруста сжал кулаки. Эх, если бы он не был бригадиром…

– Давай, Дульков, про то не будем, – глухо проговорил он, – а то как бы на тебя самого не отсветило.