Елена Романова - SOS, или Люся спешит на помощь

На улице Люся как чумная носилась по выпавшему за ночь свежему снежку, подпрыгивала, зарывалась в снег и тявкала от избытка чувств. С такой собакой разве можно грустить? Такая собака кого хочешь развеселит!

Живым подтверждением этой мысли нам навстречу уже мчалась огромная черная Сяпа, которой явно тоже не терпелось включиться в аппетитную Люсину беготню. Вообще-то Сяпа — хоть и добрейшей души существо, но редкий флегматик, и заставить ее носиться сломя голову не так-то просто. Однако нашей Люсе это иногда удается. На сей раз собаки устроили грандиозные скачки, перепахав газон такими замысловатыми и вдохновенными петлями, что уже дома я не удержалась и выглянула в окно, чтобы посмотреть, не стихи ли они там написали.

Повесив мокрый поводок на гвоздик в прихожей и потрепав Люсю по макушке, я подхватила рюкзак и бодро поскакала вниз по лестнице — дожидаться как всегда занятого с утра лифта не хотелось.

Первым уроком в расписании стояла алгебра…

От мысли об алгебре сердце мне снова сжала необъяснимая тоска. «Что за ерунда? — подумала я. — Может, это у меня открылись экстрасенсорные способности и я таким образом предчувствую, что Евгеша подло готовится дать нам необъявленную контрольную?»

В классе я первым делом уткнулась в учебник. Так и есть, мы как раз закончили тему, самое время для контрольной! «Эх, что ж я с утра-то все не повторила, ведь было лишних полчаса!» — досадовала я, лихорадочно листая страницы с формулами.

Впрочем, я лично совсем не удивилась бы, если в конце концов мое непонятное беспокойство объяснилось бы коварными происками самой Евгеши. «А что, с нее станется!» — хмыкнула я, представив, как Евгеша в пиратской бандане черной полночью варит колдовское зелье на бульоне «Ролтон» и, любовно добавляя в него лапки пойманных в школьном подвале пауков, загробным голосом произносит заклинания: «Синус-Свинус-Перекосинус! Пусть завтра кот знает с какого перепугу этот противный 7-й „В“ очертя голову кинется готовиться к контрольной!». Я фыркнула от смеха и оглянулась, ища глазами Светку, чтобы описать ей свое забавное видение. Но Светка еще не пришла. А до звонка между тем оставалось пять минут.

До звонка оставалось три, две и наконец одна минута. А Светки все не было. «Не хватало ей только опоздать на контрольную!» — подумала я, в который раз беспокойно поглядывая на дверь.

Часы показывали ровно девять, когда Светка появилась на пороге. От одного взгляда на нее рот мой открылся, а учебник выскользнул из рук. Весь Светкин вид говорил: случилось что-то из ряда вон выходящее. Глаза ее горели каким-то мрачным огнем, взмокшие на висках волосы решительно курчавились. Выражение тревоги и сосредоточенности на ее лице говорило о том, что сейчас она готовится объявить нам какую-то чрезвычайную и вряд ли хорошую новость. Но сказать Светка так ничего и не успела. Грянул звонок, и в тот же миг за Светкиной спиной, как зловещий арабский джинн, сгустилась из воздуха Евгеша.

— Леонова? — подталкивая Светку в спину, ласково произнесла математичка, и на ее губах заиграла слишком хорошо нам знакомая инквизиторская улыбочка. — Прекрасно, прекрасно. Будьте-ка добры, к доске.

— Евгения Константиновна… Можно сделать объявление? — хватая ртом воздух точно выброшенная на берег рыбка, предприняла отчаянную попытку Светка.

Класс напряженно замер. Подобные дерзости с рук не сходили никому. Бунтарей и поборников демократии Евгеша не переносила на дух, считая свободомыслие матерью всех пороков и самым смертным из грехов.

Все ждали неизбежных санкций. В набрякшей ужасом тишине было слышно, как обезумевшая от страха муха с отчаянием обреченного билась в оконное стекло, предпочитая медленной и мучительной смерти от рук тирана обманчивую сладость мгновенного ледяного сна.

— Что ж, Леонова, — математичка не спеша, царственным жестом поправила прическу. — Ваше стремление любыми путями увильнуть от ответа вполне понятно. Ничего другого от вас я, откровенно говоря, и не ожидала. Способностями и прилежанием вы, прямо скажем, не блещете. Но ваше наплевательское отношение к товарищам по классу вызывает по меньшей мере недоумение. Неужели вас совершенно не волнует, что по вашей милости они лишатся перемены?

— Евгения Константиновна… Это очень важно, — срывающимся голосом продолжала героически гнуть свое Светка.