Вячеслав Килеса - Юлька в стране Витасофии (сборник)

— А мы папу попросим: пусть он что-нибудь придумает, — выкручивается мама в надежде на то, что к вечеру об этом разговоре все забудут, — и эта ее надежда, в отличие от мечтаний сиреневой юности, разрешает себе сбыться.

Полечка разболелась не на шутку, и маме через три дня пришлось опять радовать директора школы сообщением о невыходе на работу.

Выздоровевший Родя по утрам в сопровождении папы шагал в детский садик, а вечером помогал родителям запихивать в Полю купленные в аптеке лекарства, обвиняя маму в том, что она подбирает для дочки не такие горькие пилюли, как для него. Посмотрев вечернюю сказку, семья садилась играть в домино, причем папа незаметно подыгрывал своей любимице Поле, а Родя то и дело попадался на жульничестве.

Через неделю температура Полиного тела достигла нормального уровня и жизнь вошла в привычную колею: папа перевоспитывал несовершеннолетних преступников, мама мучила гаммами тех, кого судьба и родители загнали в музыкальную школу, Полина осваивала процесс чтения, а Родя мечтал о том времени, когда он назовет себя «первоклассником».

Обычная жизнь обыкновенной семьи, где день незаметно переходит в вечер и заканчивается ночью, а утро ничем не отличается от того, каким оно было вчера и будет завтра. В общем: суета сует…

Одесса тысяча девятьсот семьдесят третьего года. Площадь имени Мартыновского — некогда и в будущем Греческая. В вечерних тенях прячется поздняя весна, наконец-то принесшая в озябших лапках хорошую погоду. Я, двадцатитрехлетний лейтенант гвардии, иду с десятиклассницей Юлькой Савченко, рассказывая, как обычно, нечто романтическое и философское.

— Славик! Напиши сказку! — неожиданно попросила Юлька. — И чтобы я тоже в ней участвовала.

Сказки я писать не собирался. В ближайшем будущем я готовился стать великим революционером или, на крайний случай, знаменитым ученым. Но глаза симпатичной девушки смотрели так умоляюще, с такой надеждой…

— Напишу, — нехотя согласился я.

Юлька успокоилась. Она знала, что я всегда выполняю обещания.

…Прошли годы. Периодически я садился за стол и вымучивал очередной вариант сказки, которую я назвал «Юлька в стране Витасофии».

Наиболее долго я работал над вариантом пьесы, а также — значительно позже — над повестью обличительного характера, должной высмеять капитализм и социализм. Все это долго сочинялось — и со вздохом выбрасывалось. Пока не высветился последний сюжет, давший в результате то, что я определил как учебник по философии, написанный в детективно-приключенческом жанре.

Он же — сборник истин, свободно помещаемый в карман и легко из него вынимаемый. Удобный для чтения в метро и в зале ожидания, когда то и дело поднимаешь голову и вслушиваешься в нечленораздельный голос диктора, опасаясь опоздать на поезд или самолет. Опустив глаза к лежащему на коленях сборнику, возвращаешься к чтению, — и вдруг понимаешь, что книга — это якорь, удерживающий нас на волнах самоуважения. Отталкивая в сторону мысль о том, что вся наша жизнь — это боязнь куда-либо опоздать.

Они стояли рядом: красивая девушка с изменяющимся неуловимым лицом, гневно смотревшая на суровую, похожую на каменное изваяние женщину, сейчас пренебрежительно улыбающуюся. Несколько в отдалении разместился на валуне широкоплечий мужчина, с иронией следивший за перипетиями привычной для него сцены. Они — Властительницы Времени и Вечности и Владыка Пространства — были детьми одного Создателя, что не мешало им ненавидеть друг друга до той точки, где вместо ненависти начинается что-то другое.

— Ты опять воруешь у меня прошлое! — кричала девушка. — Мало мне забот с этой тварью — нашей сводной сестрой Неизвестностью, хапающей будущее, — еще ты мне проблемы создаешь! У Времени должно быть три состояния — прошлое, настоящее и будущее, — иначе какое оно Время? Тебе что: своего не хватает?!

— Бывает и так, — согласилась женщина, признавая разумность доводов сестры, но, не собираясь их принимать. — Поскольку зачастую непонятно, где мое, а где его.

Женщина кивнула головой в сторону мужчины, тут же вмешавшегося в разговор:

— Не забывайте, что я — старший, и от меня зависит, кому что предоставить.

— Понимаю, почему отец дал мне Медальон Времени, — сняв висевший у нее на шее медальон, сделанный в форме песочных часов, девушка показала его присутствующим. — Он от вас единственная защита.