Виктор Голявкин - Собрание сочинений. Арфа и бокс. Рассказы [сборник litres]

– Рисовать нигде не учился?

– Ходил, – говорю, – одно время в студию Дома пионеров, а потом надоело, я и перестал.

– Отчего же перестал?

– Я же объясняю: надоело.

– Просто так, надоело, и все?

– Да, рисуют там разные чучела, ворон, я и убежал.

– Напрасно.

– Может, и напрасно.

– В художественное училище надо тебе поступать.

– Может, и надо.

– А для этого школу закончить надо.

– Надо.

– А ты?

– Что я?

– Брось дурака валять, – вмешалась мать, – с тобой серьезно разговаривают! Вы знаете, меня так косило, еле ходила, а он…

– Мать, видишь, тобой недовольна, приятель.

– А она всегда недовольна.

– С компанией какой-то связался.

– С какой компанией? Ни с какой компанией я не связывался, врет она.

– Да уже, видно, связывался, раз так о матери заявляешь. Она, значит, врет, а ты правду говоришь. Так вот скажи, правдивый человек, что ты считаешь в своей жизни главным?

– Я прошу тебя быть серьезным! – сказала мать.

– Главное в жизни – движение, – сказал я серьезно.

– А цель? – спросил он.

– Главное – движение, – повторил я, – главное – вперед!

– По-твоему, что главное: движение или цель?

– Вперед! – сказал я. – Вот что главное.

– Куда вперед?

– Вперед, и все!

Он засмеялся:

– Но все-таки куда? Так и на стену можно лбом вперед, чудак-человек!

– Ну вот еще, на стену, – обиделся я.

– Цель-то у тебя какая? Чем бы ты хотел заняться?

– Боксом! – сказал я сразу, косясь на его значок.

– Это мы устроим.

– Серьезно устроите?

– Не надо ему никакого бокса, – вмешалась мать, – он нас всех изобьет.

– Я давно хотел, а пойти стеснялся…

– Черкну записку Азимову, и порядок.

– Азимову напишете! Да ну! Вы с ним знакомы? – От радости я захлебнулся словами. Кто не знает Азимова! Чемпион Советского Союза был, а сейчас «Спартак» тренирует.

– Ради бога, не пишите ему никакую записку, – сказала мать.

– Вы видите! – сказал я. – Вы видите, что она делает!

Он засмеялся, мигнул мне, мол, это наше с тобой личное, сразу меня понял.

Я хотел его про значок спросить и не решался.

– Только вот что, приятель, – сказал он, – тут нужно сочетание. Ответственность-то у тебя перед собой имеется?

– Какая ответственность?

– Школу будем заканчивать?

– Да успею я закончить, пусть она не волнуется.

– Кто – она?

– Ну, мать.

– Тебе ведь это нужно, а не ей, сам должен волноваться.

– Вынь руки из карманов, – сказала мать.

Я вынул.

– Со школой, значит, мы с тобой договорились, так я понял?

– Договорились.

– С сентября начнем?

– Начнем.

– И вы ему верите? – вмешалась мать.

– Вполне.

– Да если я захочу, я в два счета летом за седьмой класс сдам не моргнув глазом.

– А скромность?

– Маяковский во весь голос так и шпарил! Во была личность! Я его наполовину наизусть знаю, – сказал я не к месту.

– Высоко хватил. Может, прочтешь чего?

– Сейчас неохота.

– А вы знаете, я Маяковского не люблю, – вмешалась мать. – Грубо, понимаете ли… Я его никогда не понимала, дело вкуса…

– Дело вкуса, мадам, – неожиданно он добавил «мадам».

Но матери понравилось. Она вовсю заулыбалась и пустилась было рассказывать, как ее косило, но я перебил.

– Я бы хотел заработать, а где, пока не знаю, – сказал я.

– Да, да, – добавила мать поспешно, – как бы его к делу пристроить…

– Мы с тобой так решим, – сказал он, положив мне руку на плечо, – пошлем мы тебя в пионерский лагерь художником. Будет там тебе зарплата маленькая, оформлением займешься и пейзажи попишешь. Ты, надеюсь, комсомолец?

– Да кто же его в комсомол-то примет с одиннадцатью единицами, – сказала мать.

– Что ж ты, братец, – сказал он, разводя руками, – как же так?

– Не принимают, – пробормотал я упавшим голосом, предполагая, что теперь все рухнуло, пропало. Не напишет он мне записку Азимову, раз я не комсомолец…

– Таким в комсомоле не место! – закричала мать, к моему удивлению. – Заслужить надо!

Выходит, против меня старается, вот те на!

– Мы ему дадим время, мамаша, дадим ему время исправиться. Пошлем его все-таки в лагерь, поможем ему, подсобим.

– Спасибо вам, – сказала мать, – как вы с ним быстро договорились – диву даюсь!

– А в школу мы тебя в вечернюю устроим.

– А записку обещаете?

– В чем вопрос!

– Спасибо.

Так мы и расстались. В теплой и дружеской обстановке.

– Заходи, когда надо, – сказал он.

Я помахал рукой на прощание возле дверей, как боксеры на ринге, а он мне в ответ.