Мариэтта Чудакова - Рассказы про Россию. 1861—1922

Все начинало выглядеть так, будто на территорию России вторглась чужеземная оккупационная армия. А ведь это были свои. Вот что бывает на свете!

Как пишут историки России, «русское воинство превратилось в дикое и разнузданное стадо» (Зубов А. Б.) – не без участия активных агитаторов-социалистов.

Многими из тех, кто находился у власти, овладевало чувство безнадежности и отчаяния.

Зато Ленин был настроен исключительно бодро. Он видел, что все идет как раз так, как ему надо. И следует лишь подливать масло в огонь, пока не полыхнет настоящий пожар.

Поэтому, когда 4 июня 1917 года на I Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских депутатов лидер меньшевиков Церетели сказал, что сейчас нет такой партии, которая могла бы (то есть ощущала бы свое моральное право!) взять единолично власть в свои руки, Ленин крикнул с места: «Есть такая партия!»

Зал встретил его выкрик смехом.

Почему? Да потому, что все хорошо знали, во-первых, весьма ничтожный, как сегодня мы бы сказали, рейтинг партии большевиков. Во-вторых, хорошо представляя себе ситуацию в стране, делегаты съезда понимали, что никакая одна партия не могла и даже не имела морального права взять на себя в этот момент истории всю полноту ответственности за судьбу страны, подошедшей к краю пропасти. Недаром Россия готовилась избрать Учредительное собрание – из разных партий.

Но большевики (точнее, Ленин) об ответственности и морали не думали. Они стремились к своей цели, а это совсем-совсем другое дело. И ради достижения своей цели они действительно готовы были взять власть целиком в свои руки в любую минуту.

Солдаты и матросы на галерке одобрительно зашумели в ответ на ленинский возглас: им понравилась такая смелость и решительность, игра по-крупному!

Ленин, едва въехал в Россию, провозгласил лозунг – «Вся власть Советам!», противопоставляя Советы (красивое, хорошо для русского слуха звучащее слово!) Временному правительству.

Да, слово звучало красиво…

Это звучание с большим юмором, но и очень точно, с верным чувством родного языка – в том числе и его неправильностей – пояснял когда-то писатель и литературовед Андрей Синявский (получивший в 1966 году семь лет советского лагеря за то, что посмел отправить свою собственную повесть для печатания за границу, не спросив разрешения у «советской» власти):

«Неважно, что советской власти – нет. Это все давно знают, что ее нет, и все без нее прекрасно обходятся. Главное не в том, кто конкретно правит и машет руками с мавзолея. Главное – слово-то больно хорошее и со смыслом: “совет” – “свет” – “светлый” – “свой” – “свойский” – “свояк” – “совейский”. То есть – наш, то есть – добрый».

Надо иметь в виду, что сам-то Ленин ни минуты не сомневался в том, что его лозунг – обман, что в случае победы его партии «вся власть» будет в руках именно этой победившей партии, но никак не у Советов. Но продолжал – и успешно! – свою игру.

На съезде Советов был избран ВЦИК – Всероссийский центральный исполнительный комитет Советов рабочих и солдатских депутатов. Вот этот самый ВЦИК, или сокращенно ЦИК, и олицетворял в нашей стране «советскую» власть (вплоть до 1938 года), на деле – повторю! – не имея никакой реальной власти и только послушно исполняя волю правящей партии большевиков. Точно так же было в течение пятидесяти трех лет (с 1938 года) существования сменившего его Верховного Совета депутатов… Колхозники, колхозницы и рабочие приезжали на сессию из разных мест страны, на их лицах светилась радость: они в Москве, в прекрасной гостинице; им объясняли, за что именно они должны поднимать руку, и им и в голову не приходило, что они могут выступить с какими-то возражениями. Постепенно были образованы две палаты – Совет Союза и Совет национальностей, была разработана строгая процедура разрешения споров и разногласий между ними, но ни споров, ни разногласий ни разу не возникло. Обе палаты единодушно принимали продиктованные им органами правящей партии законы, нередко ужасные: закон 1939 года о приравнивании к вредительству (а все тогда знали, что бывает за вредительство: много лет каторги или расстрел) выпуска некомплектной (!) и некачественной продукции; в 1940 году – о запрете самовольного ухода с предприятия (крепостное право, возродившись, распространилось уже с крестьян на рабочих); в 1947 году – о принудительном труде в колхозах, когда за невыработку нормы трудодней грозила высылка всей семьи! Этот же Верховный Совет единодушно принимал с 1941 по 1944 год беспрецедентные, как их называют сегодня, указы о депортации целых народов.