Любовь Воронкова: Село Городище. Девочка из города. Федя и Данилка

- Здравствуй, хозяюшка! - сказал кто-то.

Груня быстро обернулась. Возле разрушенной печки стоял незнакомый человек в защитной фуражке и в кителе.

«Начальник какой-то…» - подумала Груня. И тихо ответила:

- Здравствуйте.

- Ну, что же ты тут сидишь, девочка?

- Так.

- Наверное, по своей избе горюешь?

- Нет.

- Ах, нет? Вот как! Ну тогда, значит, у тебя еще какая-то забота есть.

- Никакой у меня заботы нету.

- Неправда. Есть.

Начальник сел поодаль на сухой пенек и достал тяжелый блестящий портсигар.

Груня опустила глаза и уставилась в розовый кусочек разбитого блюдца. Может, вскочить да убежать? Но дядька, кажется, ничего, не сердитый. И почему это он про ее заботу спросил?

- Хочешь, я скажу, о чем ты думаешь? - опять заговорил начальник. - Сказать?

Груня улыбнулась:

- Скажите.

- Ты думаешь: «Вот какой счастливый скворец - его дом цел остался, а мой сгорел!» Так?

- Нет, не так.

- Не так? А ну-ка, покажи руки. Ладони покажи!

Груня повернула руки ладонями вверх и покраснела. Кабы знала, вымыла бы получше!

- Хорошие руки, - сказал начальник, - с мозолями. Вижу, работаешь хорошо.

Груню обрадовала эта похвала. Она осмелела.

- Нет, не очень хорошо работаю, - сказала она. И снова лицо ее стало задумчивым. - Хочу, чтобы хорошо, а не выходит.

- А что же не выходит-то?

- Да вот не знаю. Ребята меня бригадиром выбрали. А сами не слушаются. Мы вот сейчас поле под овес копаем. А Раиса шваркнула заступ да с поля домой - у нее спина заболела! А разве у нас-то не болит? Мы уж вот пятый день копаем, а она и не идет даже! Я зову, а она: не пойду - и все! И вот Федя тоже. Чуть заглядишься, а уж он руки опустит и стоит, как овца на полднях, отдыхает. Ну, Козлик у нас слабый, пускай. А Федя здоровый, как кабан. А Ромашка только и знает: «Не командовай!»

- Так не говорят - «не командовай».

- Я знаю. Это он так говорит: «Девчонка, а командовает!» А я не могу его переспорить. Нет, не умею я бригадиром быть!

- А ты думаешь, кто-нибудь сразу умеет? Никто сразу не умеет. Это нелегко. Но что же делать? Мне вот тоже нелегко бывает.

- Вам?

- Да, мне.

Начальник вдруг посмотрел на Груню усталыми глазами, снял фуражку и провел рукой по гладким светлым волосам.

- Да, разорили вас! Крепко вас разорили, до корня.

Груня молчала. Над головой, у скворечни, по-прежнему веселился скворец.

- Ну ничего, - продолжал начальник, - поднимемся. Только рук опускать не надо. Со временем все опять будет, как было.

- И Городище будет, как было?

- Еще лучше будет! Посады встанут новенькие со смолкой, заблестят крышами, засверкают окнами… И петухи опять запоют. И стадо пойдет по деревне.

- И коровы опять будут?

- Будут. И овцы будут. И лошади.

- И скотный двор?

- И скотный двор поставим. Со стойлами. С окошками.

Груня поглядела на него с задумчивой улыбкой:

- Неужели все это может быть?

- Может. Только очень крепко работать надо. Не унывать. Не охладевать. Не бояться усталости. Вот, я вижу, у тебя в палисаднике мальвы всходят…

Груня оглянулась на светлые ростки.

- Это не мальвы. Это алые цветы!

- Вообще это мальва. А по-вашему, алые цветы. Ну, пусть так, это даже красивее. Так вот, погляди ты на эти алые цветы. Целую зиму они лежали в земле, прибитые морозом. И не знали - живы они или мертвы. И солнца им не было. И воды не было. И снег давил их. Все перетерпели. Но вот отошла беда, повеяло теплом - и сразу они почуяли, что живы, что им надо жить, что они могут жить. Вот и пробиваются наружу, напрягают все свои силы, пробиваются с великим трудом и, может быть, с большой мукой… Но они все-таки пробьются, приподымутся и зацветут… Обязательно зацветут! Поняла? Ну, прощай.

Он встал и надел фуражку.

Груня встала тоже.

- А школа? - нерешительно спросила она. - Школа тоже будет?

- Школа у вас будет к осени.

- О-о… - недоверчиво улыбнулась Груня. - А вы разве нашу школу знаете? Ведь в нее бомба попала!

- Я все знаю.

Он кивнул головой и пошел вдоль погорелого посада.

Груня осталась стоять у сиреневого куста.

Кто это был? Откуда явился и куда ушел? Чужой - а все знает!

Когда Груня вернулась домой, она увидела на сырой дороге узорные отпечатки шин.

- А тут легковушка приходила! - встретила ее Стенька. - Из района самый главный начальник приезжал. Такой важный! Сапоги чистые, блестят, и пряжка на ремне серебряная! Везде ходил, глядел…

- Самый главный начальник?

Груня смутилась. А она-то как с ним разговаривала, будто с кем-нибудь из своих городищенских!