Борис Сергуненков: Лесные сторожа [Повесть и рассказы]

Чернота ночи обступала меня. Где-то вверху задумчиво шелестели редкие листья старых тополей. Я садился на ступеньку крыльца и слышал неясные голоса в комнатах, видел свет, падающий на землю из окон, и в моей голове было тесно от своих и чужих мыслей, странных, неуловимых, но влекущих за собой.

Я приходил на стадион. Передо мной расстилалось неразличимое пятно поля. Вратарские ворота, линия штрафной площадки, ямки, выбитые шипами бутс, удары быстрых ног — это была моя прежняя жизнь. Теперь начиналась новая.

Дни уходили быстро. Я рассчитался с заводом и сдал в отдел кадров свой пропуск, попрощался с ребятами, с Феней, хлопнул по плечу озабоченного Подорожникова и сказал:

— Прощай, тюбетейка, жми на все педали.

— Уж как-нибудь обойдемся, — ответил он.

Федор Палыч проводил меня до самой проходной. Он был, как всегда, строг и спокоен. Мой отъезд не казался ему таким делом, из-за которого стоит расстраиваться.

— Уважай начальство и воинские законы, — говорил он. — Но и себя в обиду не давай. Вернешься из армии — приходи к нам. Работы хватит.

Он был уверен, что я вернусь.

Как-то поздним вечером я выходил из домика Басманова. Женя проводила меня до порога. На веранде я остановился. Горели, исчезая и появляясь вновь, огни портовых маяков. Видно было, как в море выходил эсминец.

Мне стало грустно: вот сейчас я сойду с крыльца, спущусь по горбатой улочке, гулко шаркая подошвами ботинок о булыжник, и буду один, и никто не знает, что у меня на душе.

— Знаете, — сказал я Жене, волнуясь, — мне хочется сказать вам…

Она посмотрела на меня внимательно и спокойно перебила:

— Не говорите мне ничего, Баренцев. Будем взрослыми и откровенными до конца: ваши признания ни к чему. Идите спать.

И она подтолкнула меня в спину. Я шел, слепо глядя на улочку, на огни маяков. Маяки говорили мне: вот так начинается твой путь, солдатик. Плыви по морю человеческой жизни. Куда-то тебя занесет?.. А в эту бухту вход заказан.

Я принял этот удар, как должное, но сдаваться не хотел. На следующий вечер я не пошел к Басманову — пролежал в дальней стороне пляжа, а когда собрался домой, увидел того физика из МГУ и ее. Они сидели неподалеку на низком деревянном лежаке и о чем-то мирно беседовали. Я не слышал ни слова, только какое-то невнятное бормотание, хоть это было в десяти шагах.

Я подошел к ним.

— Привет! — сказал я.

— А, это вы? — недовольно вымолвила Женя. — Что вам надо?

— Не вас, — ответил я. — Эй, иди-ка сюда, — сказал я парню и отошел на несколько шагов к морю.

Парень неторопливо приблизился ко мне.

Ростом он был выше меня и плотнее, но мне казалось, что это обыкновенный заучившийся студентик, который побежит от первого удара.

— Что случилось? — спросил меня парень.

— Видишь, какое дело, — сказал я, стараясь казаться спокойным, — дело в том, что мне не нравится твоя физиономия. Ты уж, конечно, в этом меньше всего виноват. Я не художник, но люблю все красивое, и я, пожалуй, немножко тебе ее подправлю.

Моя наглая, глупая фраза удивила парня.

Я ударил его первым, я целил ему в лицо, но он увернулся, и мой кулак чуть задел плечо. Это меня только раззадорило. Я ринулся на него и пытался ударить еще и еще, но в глазах сверкнули искры, а в голове загудело, и я повалился на песок.

Я приготовился к тому, что меня начнут бить ногами, но только услышал испуганный женский голос:

— Вы его убили?

Парень наклонился надо мной, бережно поднял голову. Я глянул на него с ненавистью.

— Ничего, жив останется, — сказал он и тихо добавил одному мне: — Не сердись, братишка, будь здоров.

Противник оказался сильнее меня. Он разделался со мной двумя ударами. Как я жалел, что поблизости не было заводских ребят: они бы ему показали «братишку».

Ночью на пляже меня нашла Настя.

— Ой, — сказала она, — тебе плохо, тебе больно. Дай я вытру тебе лицо. Скажи, что случилось, кто тебя побил? Я пойду и убью этого негодяя. Скажи, кто это сделал?

— Отстань, — сказал я, — не твое дело.

— Идем домой, — звала меня она. — Ты увидишь, я расправлюсь с ними.

Но я не шел, я переживал свое первое горе.

Рассвет застал меня на пляже у низкого деревянного лежака. Медленно поднималось солнце и блестело на воде крупными искрами. Появились уборщицы. Граблями они ровняли песок и собирали мусор. Лежать на пляже с разбитым, заплаканным лицом, тем более, когда возле тебя торчит девчонка, становилось неудобно. Я снял туфли, закатал брюки выше колен и берегом моря отправился домой в город. Настя следовала за мной по пятам.