Виталий Коржиков - Пусть посмотрит в глаза граница

Витя посмотрел на Ломоносова: «А лотерейки?»

Но Ломоносов сделал рукой знак: «Не торопись!» - и распорядился: одним осмотреть окрестности, другим патрулировать улицу.

Митя и Витя нырнули в кустарник. Алёша пошёл к заставе: не отважился ли Удар сам добраться до знакомых мест.

А Зина, вытерев от слёз глаза, положила в карман куртки подаренную гранату и пошла вдоль домов.

К недалёкой от границы станции неторопливо, по графику подходил пассажирский поезд, в одном из вагонов которого ехал в совхоз «Хвойный» боцман дальнего плавания Поросюша.

В родных краях он не был ровно восемь лет, семь из них провёл в кругосветных плаваниях. А теперь решил задержаться на суше и навестить родного брата, портрет которого недавно увидел в газете. В той самой, в которой прочитал и указ о награждении его орденом «Знак Почёта». Это дело надо было отметить по-братски. Да и у племянницы Зинки, которую он, правда, помнил крохой, с морской огурец, вот-вот намечался день рождения.

Боцман довольно перебирал в памяти подарки: брату - ботинки и заграничный свитер, Марье - комплект косынок и мохеровую кофту, Зинке - аквариум с игрушечными рыбками. Нет, на такие подарки обидеться не могли!

Правда, хотелось бы девчонке привезти ещё что-нибудь такое, весёлое - обезьянку из Индии или попугая. Так вот не случилось! Он вздохнул.

Подъезжая к станции, боцман об этом забыл, потому что в вагоне началась проверка документов. Пограничники подошли и к нему и, прочитав в паспорте фамилию «Поросюша», кивнули с пониманием.

Но как только он сошёл на перрон, в глаза боцману сразу же бросилось то, чего ему не хватало!

Мимо вагона прохаживался мужичок и из-за отворота рыжей куртки показывал весёлую щенячью голову с острыми ушами, чёрным угольным носом и озорными глазами…

- Сколько? - спросил Поросюша.

- Две бутылки!

- А как звать?

- Как обзовёшь, так и будет!

Выложив десятку, Поросюша спрятал щенка на груди, за нейлоновой курткой, и стал глазами искать машину.

- Далеко? - спросил его молоденький водитель грузовика.

- До совхоза! - сказал боцман.

- Поехали!

От доброго щенячьего тепла, от покачивания родных сопок и родного неба глаза боцмана сияли. А когда у поворота он слез и, шагая по-флотски, пошёл по родной улице, походка его выражала уверенность и самоуважение.

Он уже выбрался на последнюю прямую и тут впереди себя увидел девчонку в высоких сапожках и полосатой куртке.

Девчонка исподлобья смотрела на него, на его руки, но больше всего её внимание привлекал взвизгивавший под курткой щенок..

Боцман хотел было поздороваться, но девчонка вдруг прищурила глаза и сказала:

- Руки вверх!

- Да ты что,- опешил боцман.- Девочка?! Ничего себе шуточки. Это-то с аквариумом и с чемоданом?!

Но девочка вытащила из кармана, подбросила в руке такой овальный чёрный предмет, что могучий боцман вытянулся и вскрикнул:

- Девочка, не шути!

В руках у неё тяжело чернела лимонка.

- Вперёд! - сказала девчонка, пропустив его мимо себя.

И, обогнувший весь мир, боцман, с чемоданом и аквариумом, пошёл по родной улице под опасным конвоем.

Кое-где открывались калитки, распахивались удивлённые окна, поскрипывали настороженно двери.

И вдруг из дома Поросюши вывалила на улицу с шумом изумлённая и вмиг онемевшая толпа: подбрасывая деревянную гранату, Зина Поросюша конвоировала родного дядьку.

- Ну, броня крепка! - крикнул раскрасневшийся Иван Антоныч. - Паша! - И бросился обниматься.

- Паша, Пашка! - закричал выбежавший следом комбайнер, а Марья Ивановна, бросив взгляд на чемодан, запричитала:

- Пашенька, Пашенька! - и начала обнимать обоих, но сделать это было не так-то просто: сила обнимала силу.

- Это же твой родной дядя, Зина! - вдруг спохватилась Марья Ивановна, потому что обнимавшийся боцман всё ещё косил глазом на лимонку в руке племянницы.

Но Зинка, пряча в, карман гранату, измерила его неприязненным взглядом и сказала:

- А зачем дядя украл Удара?

- Зачем он украл Удара? - повторил вышедший из камышей Мышойкин.

- Кто, я? Почему украл? - спросил обиженный боцман.

Иван Антоныч тоже смотрел на боцмана с недоумением. Он-то понимал, что такого быть не может, но тем не менее Удар-то, броня крепка, сидел у Паши за пазухой!

- Да я его купил! Час назад! - сказал боцман.

- Где? - спросил Ломоносов.

- У мужика, на станции!