Раджаб Амонов - Весна в краю родников

— Дай бог, чтобы и впредь жилось нам в добре при этой нашей власти, бедняков и сирот оберегающей! Пусть умножатся ее друзья, пусть покарает бог ее врагов, пусть прославится она на весь мир! Дети мои, да не увидеть вам нужды и лишений, головушки ваши пусть никогда не болят, илохо амин!

Она ушла в дом и вынесла нам рубль.

Честно провели мы праздник, всех поздравили, ни один двор не пропустили, для каждого припевку нашли. Закончив, дружно направились в свой квартальный детский «клуб». Мы устроили его в келье пустующей мечети. Придумал это Шарифбой. Он уговорил нас привести келью в порядок, и мы с тех пор всячески прихорашивали свой клуб.

Мы выложили лакомства посреди кельи. Целая гора! Сначала мы досыта наелись, стараясь отведать всего. Оставшееся Шарифбой и Гани поделили поровну между всеми. А рубль Шарифбой высоко поднял над головой и объявил, что купит на него картину для клуба. Все одобрили это.

Гани подошел и положил передо мной огромную кисть винограда. Это было сверх положенной мне доли. «Командирский» дар: ведь Гани собирал подснежники и был у нас главным затейником, а потому имел право преподнести особый подарок тому, кому пожелает. Но почему мне?

Ах, Гани, Гани, задира ты этакий… Ты хочешь, чтобы я простил твою вину и забыл свою обиду? Я простил, Гани. Вид подснежников, улыбки людей, ожидание весны, наши славные припевки — какое сердце не очистится от ненависти и вражды, когда столько доброго кругом!

Я разделил дареную гроздь по-братски между всеми. Принял свою веточку и Гани. Он с улыбкой смотрел мне прямо в глаза и видел мою улыбку.

Хата́м утешал меня:

— Да не плачь ты! Слезами горю не поможешь… Рыжую негодницу мы с тобой все равно поймаем, она получит свое!

Как не горевать, если я столько времени терпеливо ждал, когда же наконец запоет мой перепел и будет каждый день радовать меня своими песнями. Рыжая кошка погубила мою надежду…

Я трижды в день кормил свою птичку, насыпал ей вдоволь зерна и наливал в блюдечко свежую воду. Чтобы пичужка не мерзла, я в студеную пору вносил клетку в комнату и вешал ее поближе к очагу.

Клеткой мне разве легко было обзавестись? Копил по копейке, чтобы набрать нужную сумму. Ни от какой работы ради этого не отказывался, делал все, что мне поручала бабушка.

Не раз мне снилось, как запоет мой питомец. Я уже не мог разобраться, в самом ли деле слышна где-нибудь в винограднике или в садовой траве перепелиная трель или мне это только мерещится? Ведь точно так запоет и моя птичка, когда придет ее час… Пока что птенчик молчит. Беззвучен серенький теплый комочек.

И вот настал долгожданный миг. Однажды ранним утром я услышал сквозь дрему перепелиное «ваг-ваг-ваг… ваг-ваг…».

Какой сладкий сон! Я закутался с головой в одеяло, чтобы не просыпаться. Но крепкие руки бабушки трясли меня за плечо, она радостно звала:

— Раджаббойджан, вставай! Твой птенчик запел, вставай!

Я вскочил и устремил взгляд на клетку, словно глазами можно услышать лучше, чем ушами. Перепел задирал головку, на шейке у него что-то шевелилось, и по комнате разносилось чистое: «Ваг-ваг… Ваг-ваг-ваг…»

— Пой, моя птичка! — возликовал я и старался не шевелиться, даже не дышать, чтобы не вспугнуть певца.

«Ваг-ваг-ваг-ваг…»

И это все? Нет, пой все, что умеешь! Я хочу услышать и твое непередаваемое «пит-пилик… пит-пилик…».

Бабушка, будто угадав мои мысли, объяснила мне:

— Он пока пробует голос. Привыкает к пению. Пока что «ваг-ваг», а потом и «пит-пилик» затянет…

Я давно хотел иметь певчего перепела. Купить его не купишь, он стоит дорого. И я стал учиться ставить силки. Взрослые ставили их обычно в сухих руслах арыков. На виноградниках воду по этим глубоким канавам пускают лишь два раза в году. Русла большую часть времени сухи, зарастают травой, которую облюбовывают перепела.

Силки мастерили из конского волоса. Мотыгой расчищалась на дне арыка небольшая площадка. Оставалось насыпать на это место просо и ждать, когда приманка соблазнит птицу. Птица склевывала просо с одного края и поневоле просовывала голову в силок, чтобы добраться до другого края. Петля на шейке перепела затягивалась сама… Уже не взлететь!

Каждый вечер я бежал в охотничьем азарте проверять свои силки. Еще вдалеке от арыка меня охватывал такой трепет ожидания и надежды, что я едва передвигал ноги. Неужели опять неудача? Почему другим везет, а мне нет?