— Ешь, как все люди едят, — учила бабушка. — За столом вести себя не умеешь!
— Извини, бабуленька.
Укладываясь спать, Дима попросил:
— Бабушка, пожалуйста, включи радио. Может, музыка.
Дима засыпал. Ему казалось, что вокруг постели вьются белые снежинки. Это не снежинки, а маленькие танцовщицы. На них пышные снеговые юбочки, как на тех, что танцевали в Большом театре. Крохотные ножки в белоснежных туфельках. Это не ножки, а нотные знаки. Они сами поют и танцуют, танцуют вальс снежинок…
В этот вечер Алик тоже сидел за роялем, играл, записывал, зачёркивал: чувствовал, что делает не то. Всё ему не нравилось! Огорчённый, захлопнул он крышку рояля и побежал к матери. От плиты шло тепло и вкусно пахло печеньем. Мать с вязаньем сидела у окна.
— Что, Аленька?
— Не получается, — буркнул Алик.
— А у меня получается, — весело сказала мать. — Работа хорошо получается. Кончаю свитер, и на ужин ты получишь пирожок.
— Лучше бы вальс получился, — уныло протянул Алик.
— Вальс? — ответила мать, быстро шевеля спицами. — По-моему, вальс — это трудно. Но нужно терпение. Не выходит, не выходит — и выйдет, — успокаивающе сказала мать, продолжая своё вязание.
Это была самая тяжёлая неделя в жизни Алика.
Каждый день, приготовив уроки, садился он к роялю. Добросовестно придумывая вальс, он видел, что в нём нет ни красоты, ни лёгкости. Он работал без увлечения.
Недовольный, сам не замечая, он переходил на песню.
Песня была верным другом! Её не надо выдумывать: песня сама входила в комнату. Алик сидел и, полузакрыв глаза, раскачивался в такт одолевавшей его песне. Пальцы уверенно двигались по клавиатуре, находили нужные звуки, и легко и вольно складывалась широкая, протяжная русская песня.
— Как хорошо ты играешь! Что это? — спросила мать.
— Это… — Алик перестал играть и глазами, в которых как будто остался след песни, задумчиво посмотрел на мать. — Так просто…
В день урока Дима спросил Алика:
— Написал?
— Нет, — хмуро ответил Алик.
— Почему?
— Не клеится.
— А у меня склеилось!
— Покажи! — Алик потащил его к роялю.
— На уроке услышишь. — Дима вырвался и побежал вокруг парт.
— Думаешь, гоняться буду? Не хочешь — и не надо! Алик сел на своё место и стал просматривать нотную тетрадь. В класс вошли трое ребят.
— Вальс написали? — звонко спросила черноглазая девочка, покрасневшими пальцами расстёгивая ремень сумки.
— Я — да, — солидно ответил смуглый кудрявый мальчик.
— А ты, Дима?
Дима шёл, как жонглёр, держа на указательном пальце вытянутой руки карандаш.
— Да! — сказал он, подхватывая карандаш и решительно подходя к роялю.
Один за другим в класс входили ребята.
— Закройте дверь, — попросил Дима.
Ребята сгрудились вокруг рояля. Лёгкая мелодия полилась непринуждённо, весело.
— Это снежинки, а это ветер, — объяснял Дима.
Алик слушал. Ему нравилась Димина работа, и стало ещё досадней, что сам он не смог написать вальса.
— Неплохо, — сказал Сергей Иванович, входя в класс.
Ребята врассыпную бросились по местам.
— Останься, — сказал педагог Диме. — Внимание! Начинаем!
Нежный, певучий, зазвучал вальс. Кто-то кашлянул. Ребята недовольно зашикали.
Стоя у рояля, Сергей Иванович внимательно слушал. По лицу учителя ребята видели, что вальс ему нравится.
Музыка ускорялась. Склоняясь к клавиатуре, Дима встряхивал головой. Пряди густых светло-русых волос задорно вздрагивали.
Вальс замедлялся. Несколько плавных аккордов, и Дима вопросительно взглянул на учителя.
— Хорошо! Здорово! — послышались голоса ребят.
— Да, снежинки танцуют, — сказал учитель, беря ноты с пюпитра и просматривая. — Три части. Верно. Переходы звучат мягко. Но в чём твой недостаток, ты знаешь?
— В чём? — с интересом спросил Дима.
— В паузах. Смотри у Чайковского — как он умел пользоваться паузой! Возьмём «Времена года». Помните «Осень»? — Сергей Иванович мягко проиграл начало пьесы. Ребята внимательно слушали. — Вот, — сказал Сергей Иванович, — пауза! Пауза — дыхание мелодии. Когда мы говорим, мы ведь тоже делаем паузы, так?
— Так! — ответили хором ребята.
— Когда пишете, пойте вслух, и вы найдёте все нужные паузы. Понятно, в чём твой недостаток?
— Понятно! — весело ответил мальчик, беря ноты с пюпитра.
— Справишься?
— Справлюсь!
Садясь, Дима взглянул на Алика.
— Что ты?
— Ничего!
Хмурые, обиженные глаза спугнули Димину радость.
— Алик, — раздался голос учителя, — как твой вальс?
Читать дальше