Анатолий Митяев - Тысяча четыреста восемнадцать дней [Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны]

Вечером транспорт приткнулся к острову. Бойцы высадились на берег. Во главе со своими командирами они немедля начали готовить остров к обороне… Мужество плывших на «Казахстане» было вознаграждено тем, что немцам так и не удалось потопить огромный транспорт, через несколько дней он пришел в Кронштадт.

В состав первого конвоя входил учебный корабль «Ленинградсовет». В дни революции он назывался «Верный» и был вместе с «Авророй» на Неве. Этот старый тихоходный корабль не дался фашистским летчикам. Пока не кончились снаряды, отбивался от бомбардировщиков двумя слабенькими пушками, а потом защищался единственным оставшимся оружием — маневром. Корабль то резко уходил вправо, то влево, замирал на ходу или рывком устремлялся вперед — в зависимости от того, как падали бомбы. Командир старший лейтенант Николай Амелько бессменно стоял на ходовом мостике, хладнокровно следил за бомбардировщиками и, как только вываливались из них бомбы, мгновенно производил расчет и отдавал команду на уклонение. А фашисты налетали на корабль не раз, не десять, а более ста раз — висели над кораблем с утра до ночи. И вот в такой обстановке «Ленинградсовет» не только сам выжил, он еще спас из воды сотни людей!

В Кронштадте «Ленинградсовет» не ждали, считая погибшим. И вдруг он появился на рейде. Тогда все корабли во главе с крейсером «Киров» просигналили приветствие доблестному бойцу, его экипажу и командиру. За тот поход старший лейтенант был награжден орденом Красного Знамени. Приятно знать, что Николай Николаевич Амелько, ныне адмирал, занимает ответственную должность в Генштабе Вооруженных Сил СССР.

Корабли главных сил флота пришли в Кронштадт днем 29 августа, затем стали подходить другие отряды и конвои.

Спасательный отряд еще несколько дней помогал на западном Гогландском плесе судам и людям, терпящим бедствие. На острове оказалось сошедших с горящих транспортов, снятых с тонущих судов и подобранных из воды 12 160 человек. Все они были доставлены в Ленинград.

В таллинском походе погибло 3 новых корабля и 13 старых кораблей и катеров. Из 67 транспортов потоплено 34. И остались в море тысячи человек. Очень тяжелые потери. Нельзя не печалиться о них.

Печалясь, мы должны и объективно, независимо от наших чувств посмотреть на итоги похода. Он таков: фашистам не удалось уничтожить боевое ядро Краснознаменного Балтийского флота. Корабли и большая часть войск, эвакуированных из Таллина, прибыли на защиту Ленинграда.

Балтийские моряки перенесут поражения и утраты, они станут сильнее, чем были, станут победителями. Только в 1941–1942 годах только подводные лодки уничтожат 44 вражеских транспорта, 17 транспортов подорвутся на минах, поставленных нашими лодками (смотри карту на стр. 237). За всю войну КБФ потопил 624 фашистских транспорта и 581 боевой и вспомогательный корабль врага.

Говорят, человек с твердым характером во всех делах и при всех обстоятельствах ровный. Это верно. Но верно также, что чем труднее дело, чем сложнее обстоятельства, тем тверже такой человек. Пример тому — капитан Александр Стебель, командир береговой батареи № 315.

В 1940 году, когда Прибалтийские республики вошли в состав Советского Союза, на Моонзундских островах началось строительство оборонительных сооружений. Тысячи ленинградских рабочих и тысячи жителей островов были заняты этим делом. Среди военных строителей был инженер с непривычной фамилией Стебель. Он сооружал батарею на самом кончике полуострова Сырве (Сворбе).

Сырве отходит от острова Сарема (Эзель) тонким восемнадцатикилометровым языком в сторону материка. Между ним и материковым берегом — Ирбенский пролив, через который лежит путь в Рижский залив, во всю южную Прибалтику. Во время войн Ирбенский пролив запирался минами, а сохранность минного заграждения обеспечивала артиллерия, установленная на оконечности Сырве.

Капитан Стебель строил 180-миллиметровую батарею так, чтобы при любых невзгодах она могла держаться долго. Среди болотистого леса чуть возвышались над поверхностью земли только две башни — по два орудия в каждой. Орудия были скорострельные, дальнобойные, их стволы, длинные и толстые, напоминали стволы сосен, росших поодаль. Стрелять так далеко, как батарея № 315, не могли не только эсминцы немцев, но и их крейсеры. От бомб, даже двухтонных, батарея была защищена броней и бетоном. При прямом попадании тяжелой бомбы внутри батареи гудело, как под колоколом, а беды никакой не было: толстый слой земли и бетона укрывал механизмы пушек, приборы управления огнем, а также склады снарядов, продовольствия и личный состав.