Анатолий Митяев - Тысяча четыреста восемнадцать дней [Рассказы о битвах и героях Великой Отечественной войны]

Утром 23 июня поодаль от заставы на проселке показались грузовики с пехотой. Они направлялись в сторону фронта. Пулеметные очереди выдвинувшихся к проселку пограничников согнали солдат с машин, а всю колонну заставили укрыться в лощине. Через несколько часов после этого заставу окружила рота полевой жандармерии. Фашисты приближались самоуверенно, не прячась. По ним ударили пулеметы, спрятанные за остатками каменных стен, а когда враги попытались густой толпой ворваться внутрь развалин, сержант Герасимов сбросил на них с высоты ящик гранат, хладнокровно перед этим выдернув из одной предохранительную чеку. Противник бежал от заставы, оставив после того короткого боя 47 убитых.

Фашисты стали обстреливать заставу из орудия, оно было у жандармов единственное. Взрывы разбрасывали кирпич, крушили остатки деревянных строений. Пограничники успели уйти в подвал, в ближние окопы и ждали новой атаки. На этот раз фашисты подбирались по всем правилам, ползли, перебегали от укрытия к укрытию. Их новый бросок наткнулся на пулеметный и винтовочный огонь, они снова откатились за гряду кустов в лощину.

Гитлеровцы вызвали помощь. На возвышенные места, окружавшие заставу, прибыла конная артиллерия. Теперь по заставе били несколько орудий. После огненной молотьбы от двухэтажного здания остался толстый слой кирпичных обломков и пыли. Раздробленный кирпич оказался спасительным щитом, укрывшим своды подвала. Взрывы не причиняли ему вреда. Фашисты поняли это, полевые жандармы снова пошли в атаку. Из низких подвальных оконцев полетели в фашистов гранаты. Чуть ли не в упор пограничник Зикин застрелил жандармского командира.

На помощь жандармам подошла воинская часть. С артиллерией и минометами. Осколками мин несколько пограничников, находившихся в окопах поодаль от заставы, были убиты. Прибавилось в подвале раненых. Женщины бинтами из простыней перевязывали их. Кончалась еда. Было уже 26 июня.

Атаки некоторое время и стрельба не возобновлялись. И в одну из ночей к пограничникам, дежурившим в секрете, приползли две местные крестьянки. Они передали мешок с хлебом. От них стало известно, что Владимир-Волынский взят фашистами, что враг продвигается на восток. Они сказали также, что ночью можно незамеченными уйти с заставы, немецкие солдаты живут в деревнях, ночью дороги охраняются плохо.

Начальник заставы Алексей Лопатин и политрук Павел Гласов приняли решение оставаться на месте, поскольку возможности истребления фашистов не кончились.

На исходе 27 июня на руины заставы начали падать термитные снаряды. Ожиданием их доставки и объяснялась пауза в артобстреле. Фашисты специально стреляли в темноте, чтобы испугать защитников заставы белым, все сжигающим огнем, проникающим во все щели.

Обстрел продолжался всю ночь. Утром характер стрельбы изменился. После серии взрывов к заставе начинали подбираться гитлеровские солдаты, а затем, вызвав огонь пограничников, отходили. Артиллеристы засекали места, откуда стреляют пограничники. Лопатин быстро понял это, пулеметчики и автоматчики после стрельбы, отогнав вражеских солдат, быстро меняли позиции, перебирались в другие окопы. Противник тоже понял пограничников. Фашисты кончили обстрел, размышляли над каким-то иным способом уничтожения непокорной заставы.

В последние часы воскресенья, 29 июня, когда ночной туман закрыл плотной пеленой окрестности, Лопатин приказал женщинам покинуть подвал и уходить, пока будет возможность идти. Уходили вдовы, Евдокия Погорелова с дочкой Светланой и Евдокия Гласова. Их мужья-лейтенанты погибли: один — сражаясь за мост, другой на самой заставе. Анфиса Лопатина с месячным Толей и трехлетним Славой прощалась с мужем, зная, что в последний раз смотрит на него.

Женщинам пришлось вынести долгую чреду унижений, издевательств, побоев, прежде чем новые власти определили им местом жительства одно из окрестных сел. И в этой книге должен быть помянут колхозник Петр Баштык, который первым дал приют командирским вдовам и детям: решиться на такое — на виду полицаев и украинских националистов — был способен не каждый.

Сопротивление лопатинцев закончилось 2 июля. Мы не знаем, какой ценой немецким саперам удалось сделать подкоп под развалины заставы и взорвать там фугас. Но поскольку тела большинства пограничников и их командира Алексея Васильевича Лопатина были впоследствии найдены в наскоро зарытой общей могиле, а не в обвалившемся подвале, как тела других, можно предположить, что они свой смертный час приняли, выйдя из подземелья. Может быть, за минуты до взрыва фугаса бросились на немецкие автоматы и пулеметы, надеясь перед самым концом истребить еще несколько захватчиков.