Анатолий Алексин - Пять веселых повестей

- А тут есть металлургический комбинат?

- Еще бы! В Заполярске и всюду вокруг, знаешь, сколько полезных ископаемых! И медь, и никель, и кобальт… Ты географию, что ли, не проходил?

Вовка Рыжик очень оскорбился за свой Заполярск и за его полезные ископаемые, о которых я ничего не знал. Но тут стал медленно, тоже как во всех самых настоящих театрах, гаснуть свет. И не спеша в разные стороны пополз тяжелый занавес…

Пьеса мне очень понравилась. Она была, как сказал Рыжик, «вся построена на зарубежном материале». Я вообще должен сказать, что Рыжик, который был простым, скромным и ничего из себя не воображал, как-то сразу менялся, когда речь заходила о театре. Он начинал говорить взрослыми, не очень мне понятными фразами и поглядывать на всех свысока: он считал себя будущим артистом!

Значит, дело происходило в Париже… Одна очень честная женщина, которую звали Жаннеттой, узнав, что сын ее во время войны помогал фашистам и даже выдавал им французских патриотов, решает разоблачить своего собственного сына, которого она сама родила на свет и очень-очень любила. Но муж ее, профессор, который тоже считает себя честным и хорошим человеком, мешает ей и, чтобы спасти своего единственного сынка, объявляет жену ненормальной…

У Жаннетты было очень приятное лицо - может быть, некрасивое, но открытое, смелое и гордое. А у профессора был большой нос с горбинкой («Типично французский!» - как пояснил мне Рыжик) и лысина, казавшаяся белой перевернутой сковородкой, которую кто-то сзади надел ему на голову. Мне даже было странно, как такая симпатичная женщина могла выйти замуж за этого горбоносого и лысого профессора.

Между мужем и женой все время происходили ссоры, которые Рыжик назвал «главным конфликтом пьесы». И еще мне показалось удивительным, что в пьесе ни разу не появлялся сын-предатель, из-за которого как раз и ссорились все время на сцене. Но Рыжик сказал, что это «очень оригинальный драматургический прием». Может, так и было, но мне все же очень хотелось взглянуть на физиономию этого сынка.

Когда пьеса уже кончалась, Рыжик наклонился ко мне и в полутьме ложи шепотом спросил:

- Тебе кто здесь больше всех понравился?

- Жаннетта! - не задумываясь, ответил я.

- Нет, это ты говоришь об образах, которые создал драматург… Жаннетта - положительная, поэтому она тебе и нравится. А из актеров кто больше всех?

- Жаннетта! - опять повторил я.

Рыжик нахмурился и даже на минуту отвернулся от меня. А потом снова зашептал в самое ухо:

- Только не вздумай сказать об этом ему! - Он ткнул пальцем в противного профессора с горбатым носом.

- А как же, интересно, я могу ему об этом сказать? Знаком я с ним, что ли?..

- Ну, конечно, знаком! - торжествующе, забыв даже о шепоте, воскликнул Рыжик. - Ты не узнал отца? Значит, он великолепно перевоплотился!

- Это… это Владимир Николаевич? - недоверчиво прошептал я. - Но ведь у профессора нос горбатый и потом… лысина.

- Это все ему прилепили! - радостно потирая руки, объяснил Рыжик. - Так, значит, ты его не узнал? Очень здорово! И неужели она нравится тебе больше, чем он? Нет, не в смысле поступков. Он ведь и должен быть плохим… Понимаешь? А я тебя об актерской игре спрашиваю. Неужели тебе кажется, что она лучше играла?

Сперва мне захотелось сделать Рыжику приятное и сказать, что лучше всех «перевоплощался» на сцене Владимир Николаевич. Но потом я подумал: «Нет, не буду врать! Раз уж он такой справедливый и не разговаривал со мной целых три дня, пусть сам тоже слушает правду!»

И я сказал:

- Владимир Николаевич очень хорошо перевоплощался… Но мне все равно больше всех понравилась Жаннетта!

У Рыжика стало такое лицо, точно он хотел выбросить меня через барьер из директорской ложи.

- Если ты хоть когда-нибудь при отце похвалишь ее, получишь… Понял?

И он показал мне кулак, который я, несмотря на полумрак ложи, вполне ясно разглядел.

- А почему? - тихо спросил я.

- Не твое дело! Но только попробуй похвали!..

Кулак снова появился поблизости от моего уха.

«Неужели Владимир Николаевич любит чтобы только его одного нахваливали? - размышлял я. - Это совсем на него не похоже! И почему я не должен хвалить Жаннетту, у которой такое замечательное лицо? Которая так хорошо играла и так мне понравилась?!.»

Она пришла мне в голову совершенно неожиданно, как все мои самые гениальные идеи. Это была самая первая идея, которая осенила меня за Полярным кругом. Но я опять забегаю вперед…