Михаил Самарский - Тришка на Севере

Из кухни донёсся грохот, раздался звук бьющейся посуды.

– Горох! Это Горох! – Её глаза округлились, она подскочила как ошпаренная. – Ну, сволочь, я тебя прибью!

Александр Борисович и Андрей Максимович направились следом за ней. Я тоже не мог остаться в стороне, меня прямо разбирало любопытство: что же натворил этот сорванец?

Мы все застыли на пороге кухни в немом оцепенении. Перед нами открылась удивительная картина: Чита сидела на столе, цепляла когтем оладьи из тарелки и метала их Гороху. Тот ловил лакомство на лету, и его уши смешно подпрыгивали. Если бы я умел смеяться, то упал бы на спину, задрал лапы кверху и хо-хотал до слёз. Они были настолько увлечены игрой, что даже не заметили нашего появления. На полу валялась разбитая тарелка, рядом виднелась лужица тёмно-коричневого варенья. Видимо, пятнистый олень при очередном прыжке снёс посудину со стола.

– Горох, – Ольга Владимировна закричала так, что стёкла задрожали, – а ну марш из кухни!

Вы бы видели его в этот момент. Игривость мгновенно исчезла, Горох сел на задние лапы. Затем глазами, полными ужаса, он обвёл всех присутствующих. Втянув голову и прижавшись к полу, он аккуратно прополз между нами в прихожую и спрятался за тумбочкой.

– А ну брысь отсюда! – Кухонное полотенце со свистом пролетело над головой Читы. – Ты же взрослая кошка, а ведёшь себя как девчонка, – продолжала возмущаться Ольга Владимировна.

Хозяйке пришлось готовить людям новый завтрак, а меня накормили куриными шейками. В тот день Читу я увидел только вечером. Не знаю, где она пряталась всё это время. А главный нарушитель спокойствия спустя час после происшествия вышел из своего укрытия и с видом нашкодившего щенка пришёл в гостиную. Лёг рядом со мной, тяжело вздохнув, произнёс:

– И чего она так разошлась из-за этих лепёшек?

– Хоть вкусные были? – поинтересовался я.

– Ничего хорошего, – ответил он, – во всяком случае, это не мясо.

К вечеру Андрей Максимович совсем расхворался. Он выпил таблетку и прилёг. Подозвал меня к себе. Я уткнулся в тёплую ладонь.

– Мокрый нос, – ласково произнёс он, поглаживая меня, – прости, Трисон, придётся тебе сегодня с Александром Борисовичем погулять. Что-то давление у меня сильно подскочило, голова болит.

– Ав, – согласился я.

Пока Макаров надевал куртку и унты, мы с Горохом ожидали у дверей. В предчувствии прогулки далматинец переминался с лапы на лапу. Так что по лестнице он не шёл, а летел. Порой мне казалось, если ему приделать крылья, он воспарит над землёй, как горный орёл. Едва Александр Борисович отворил дверь подъезда, Горох сорвался с места – только пятки сверкнули. Мы пошли с Макаровым в ту сторону, куда убежал наш пятнистый олень. Снег скрипел под ногами Александра Борисовича, а меня за нос кусал мороз. Холод стоял собачий. Кстати, это ещё один фразеологизм, который я долго не мог понять. При чём здесь собака и холод? Оказалось, так говорят, когда на улице стоит лютая стужа, которую не может стерпеть даже пёс, живущий в будке.

Только на Чукотке я заметил, какими невероятно красивыми бывают ночи. В небе сияла луна, мириады звёзд рассыпались по небосклону, порошил снег, засыпая и без того заснеженные улицы посёлка. Где-то рядом послышался лай.

– Горох, – позвал Александр Борисович, – ко мне.

Спустя время во дворе дома остановилась машина. Открылась пассажирская дверь, из неё выскочила Ирина.

– Саша, привет, – улыбнулась она. – Мой разбойник дома?

– Нет, мы вот все вместе вышли погулять, он рванул туда. – Макаров показал в сторону, куда тот совсем недавно унёсся.

– Горох, Горох, – позвала Ирина, – ко мне.

Но он будто исчез. Мы обошли вокруг близлежащие дома, но так и не встретили беглеца.

– Куда же он подевался? – испуганно спросила Ирина, оглядываясь по сторонам. – Вот негодяй, только покажись, я тебе устрою взбучку.

Судя по тому, как мы замёрзли, прошло уже немало времени, а Горох так и не появлялся.

– Господи, неужели с ним что-то случилось? – сокрушалась Ирина. – Горошек, мальчик мой, иди к маме.

– Ирин, может, тебе надо его на поводке выгуливать? – спросил Макаров. – Он же у тебя сорвиголова.

– Да я всю жизнь с ним гуляла без поводка, и ничего не случалось. Он далеко никогда не отходит. Стоило только позвать – он тут как тут. Может, он под машину угодил? – Ирина испуганно приложила ладонь к губам.

– Да подожди ты сразу о плохом думать! – Борисович отмахнулся и громко позвал: – Горох, ко мне.