Михаил Самарский - Тришка на Севере

– Ты же рассказывал, что Угольным Копям даже статус города хотели присвоить…

– Было дело, – закивал Александр Борисович, – да народ весь разъехался. Раньше Угли были по чукотским меркам крупным посёлком, здесь проживало чуть ли… точно не скажу, но примерно тысяч пятнадцать народу. В основном вояки да те, кто их обслуживал.

– А что потом случилось? – спросил Андрей Максимович.

– Что случилось? – хмыкнул Макаров. – Отгадай с трёх раз! Союз распался, военные ушли, их здания оказались никому не нужны…

– Так а сейчас вас тут сколько?

– Не знаю, примерно две-три тысячи человек, не больше. Повезло тебе, Андрюха, – тяжело вздохнул Александр Борисович, – что не видишь всей этой разрухи.

– Да уж. – Андрей Максимович откашлялся в кулак.

«Смешной ты, товарищ Макаров. Тоже мне, нашёл везунчика. И что изменилось бы, если бы увидел? Мало ли разрушенных домов и целых посёлков по стране. А жить без зрения разве лучше?»

– Прости, брат, – опомнился Александр Борисович. – Что-то я ляпнул, не подумав. Но ты же меня понял?

– Конечно, – махнув рукой, улыбнулся мой подопечный. – А что за войска тут стояли?

– Да кого тут только не было, – усмехнулся Макаров. – И лётчики, и связисты, и стройбатовцы, и погранцы. В начале восьмидесятых даже мотострелков привезли, типа береговой охраны, но потом и их отправили на материк. Даже сверхсекретные подразделения были! Прямо в сопках! Огромные помещения в скалах, где хранились ядерные боеголовки. На аэродроме круглосуточно дежурили истребители, здесь же располагались самолёты дальней авиации. Иными словами, военная мощь была такой, что американцы с большим опасением поглядывали на наш регион. Америка-то тут рядом.

– И куда это всё подевалось? – спросил Андрей Максимович.

– Бог его знает, Андрюха, что-то вывезли, что-то бросили. Сейчас у нас в посёлке остались несколько жилых домов, суд да церковь. А люди перебрались в Первомайский, там ещё что-то похоже на современную жизнь: ухоженные цветные домики, школа. А здесь как на Марсе. Зато мы отстояли наш памятник «МиГ-19», который поставили в 1977 году в честь авиаторов-первопроходцев и защитников неба Чукотки.

– Что значит «отстояли»? – удивился Максимыч. – Небось, на металлолом хотели порезать?

– Нет, – замотал головой Макаров, – музейщики хотели забрать к себе, в Энгельс. Там у них расположен Музей дальней авиации, вот они и хотели его там поставить, но жители взбунтовались, категорически запретили трогать самолёт. Это же наша достопримечательность! Правда, зрелище неестественное. Самолёт МиГ-19 посреди разрушенного посёлка смотрится прямо как какой-то сюрреализм.

Вскоре мы забрались в поджидавший нас уазик; в машине было так тепло и уютно, что меня сразу потянуло в сон.

– Знакомьтесь, ребята, – произнёс Александр Борисович и указал на водителя: – Это Фёдор. – А затем, похлопав Максимыча по плечу, сказал: – А это мой старый друг, Андрей.

– Очень приятно, – почти хором произнесли мужчины, и мы без всякого промедления отправились в путь.

Водитель подозрительно посмотрел на меня и спросил у Макарова:

– Саня, барбос-то спокойный?

«Ну вот! Не успел приехать на Чукотку, уже барбосом обозвали. То ли ещё будет…»

– Спокойно, Федя. – Александр Борисович потрепал меня за шею. – Это учёная собака, поводырь, так сказать. Она моего друга по Москве водит, а там народу сам знаешь сколько, и никого ещё не укусил.

– А-а-а! – протянул Фёдор. – Ну, тогда всё нормально. А то я тут недавно поехал со свояком на рыбалку, а у него этот, как его… лохматый такой… нью… ньюфаундленд. Еду за рулём, а он сзади на меня напал и хватанул за ухо.

«Вот, Федя, ты привираешь! Между прочим, это мой предок. Знаю я этих собак, они доброжелательны и к людям, и к другим животным, а будешь тонуть, так ещё и спасут из воды. С чего это он тебя хватанул за ухо?»

– Не может такого быть! – вместе со мной усомнился и Александр Борисович. – Ньюфаундленд – миролюбивая и спокойная собака.

– Да он, видимо, игрался со мной, а я же за рулём, вот и дёрнулся от испуга.

– Смею вас заверить, уважаемый Фёдор, – вступил в разговор Максимыч, – вас скорее укусит человек, чем собака-поводырь.

«Мои подопечные всегда меня защищают от нападок. Спасибо, друзья. Легко заподозрить и обвинить любого в неблаговидных поступках, когда вам не могут ответить».

Примерно час спустя Андрей Максимович с Александром Борисовичем сидели за обеденным столом и пили ароматный чай с морошковым вареньем. Здесь я впервые увидел трёхлитровую банку, заполненную красной икрой, – завораживающее зрелище! И не только увидел! Хозяин щедрой рукой наполнил кошачью миску деликатесом и подвинул её ко мне.