Михаил Самарский - Тришка на Севере

– Что здесь происходит? – спросил он, обводя сонным взглядом помещение.

– Семён, вставай. Конечная станция. Поезд дальше не идёт, – иронично ответил Игорь.

Я продолжал настойчиво лаять и царапать пол, всё сильнее ощущая знакомый запах.

– Гоша, что с твоей собакой случилось? – удивился рыжий. – Может, она бешеная?

– Не думаю, – ухмыльнулся Игорь. Он подошёл ко мне, присел рядом и тихо спросил: – Трисон, ты что-то учуял?

Он обошёл вокруг топчана, внимательно осмотрел плитку и постучал по ней ботинком. Подойдя к двери, загородил собой выход, снял рацию с пояса брюк и сообщил:

– Юра, срочно вызови полицию в помещение рабочих и подойди сюда сам.

– Сейчас буду, – послышался голос коллеги.

– Всем оставаться на своих местах! – Игорь обратился ко всем присутствующим.

– Ты можешь объяснить, что случилось? – недоуменно спросил коротко стриженный.

У него бегали глазки. Может, он чего-то боялся?

– Сейчас выясним, – уклончиво ответил Игорь.

Через несколько минут в помещение вошли два сотрудника полиции, взрослый и молодой, в сопровождении Юрия. Один из них остался стоять у дверей, другой прошёл в центр комнаты.

– Что здесь произошло? – спросил он.

– Надо провести обыск в этом помещении, – сообщил Игорь. – Собака обнаружила пропавшие вещи.

Он отодвинул топчан и постучал по плитке ботинком. На первый взгляд – ничего необычного. Игорь присел и потрогал плитку рукой. Она оказалась не закреплена и ходила ходуном.

– Дайте какой-нибудь острый предмет, – попросил сотрудник, протянув руку.

Игорь встал и осмотрелся по сторонам; заметив на столе отвёртку, протянул ему. Тот опустился на колени, поддел квадрат металлическим концом и поднял его, за ним – следующий. Таким образом он снял восемь плиток.

– Да тут, по ходу, тайник, – присвистнул Юрий.

Под плиткой оказался люк. Полицейский просунул руку в отверстие на его крышке и с усилием потянул на себя. Ему на помощь пришёл Игорь. Когда люк удалось открыть, мы увидели подвал. Полицейский достал из кармана фонарик и посветил в углуб-ление под полом. Затем обратился к коллеге:

– Давай срочно понятых. Клад нашли.

Дальше всё развивалось стремительно. В присутствии свидетелей молодой полицейский спустился в люк и начал доставать оттуда краденые вещи. Среди них была не только сумка пассажира, посылки, но и ещё много чего интересного. Всех рабочих, кто находился в тот момент в помещении, задержали. Когда их выводили из комнаты в наручниках, тот, что с золотым зубом, язвительно обратился к Игорю:

– Говоришь, папина собачка?

В тот день мы вернулись домой поздно ночью. Вся семья уже отдыхала, дверь нам открыл Александр Борисович. Я тихонько прошёл в комнату, где спал подопечный.

– Трисон, ты вернулся? – спросил он.

Я ткнулся мокрым носом в его тёплую ладонь.

– Ложись, дорогой, отдыхай. Наверное, устал, – сказал Андрей Максимович.

С каким же удовольствием я растянулся на полу возле кровати!

Из кухни доносились обрывки разговора.

– Пап, я поймал воров, – радостно сообщил Игорь.

Вы слышали? Оказывается, это он их поймал. Ну что ж, пусть парень так думает. Я всё равно рад, что снова оказался полезен людям.

– А как Трисон, помог тебе? – спросил Александр Борисович.

– Ещё как! Если бы не он, мы бы ещё долго ловили этих негодяев-воришек. Оказывается, целая преступная группировка орудовала в нашем аэропорту. И среди них не только сотрудники. Есть люди, которые не имеют ни малейшего отношения к нашей работе.

Спасибо тебе, человек, за достойную оценку моего труда. Я мысленно улыбнулся, устало вздохнул и уснул мертвецким сном.

На Чукотке я превратился в настоящую знаменитость. Вы не подумайте, что я снова хвастаюсь, вовсе нет. К нам приехали журналисты. Опять начались фотосессии, бесконечно длинные интервью, во время которых мой подопечный тяжело вздыхал, почёсывал подбородок, кашлял в кулак и потирал лысину. По всей видимости, ему это не доставляло удовольствия так же, как и мне. Хорошо, что я не умею давать автографы, а то бы мои лапы точно отвалились от писанины. Скажу честно, популярность даётся тяжело. Больше всего меня выводили из себя бесконечные фотосессии. Я вот не пойму: неужели нельзя сделать один снимок – и дело с концом? Так нет же! Щёлкают до тех пор, пока у меня в глазах мушки не начинают бегать. Фотоаппарат строчит, как пулемёт.

На улицах меня тоже стали узнавать, ни одна прогулка не обходилась без людского внимания. Обязательно кто-то останавливался рядом с нами, и начиналось: все эти сюсюканья, слащавые восклицания «ах, какая милая собачка» и постоянные трепания за уши. Честное слово, я начал серьёзно переживать за то, что их попросту оторвут. Люди, пользуясь случаем, обращаюсь к вам с просьбой: пожалуйста, по-мните – всё хорошо в меру.