Юрий Стрехнин - Легенда о флаге

Да ведь и сейчас впереди, по курсу катера, такие же тяжкие черные тучи медленно всплывают в небесную голубизну от горизонта. Там Севастополь…

Город приближался слева, постепенно проступая из сизоватой морской дали. Открылась неровная полоса желтоватого берега, становясь все отчетливее. Уже угадывал глаз знакомые места: длинная желтоватая лента учкуевского пляжа, где-то левее впадает в море Бельбек. Невелика речка, а есть что вспомнить — на Бельбеке с Василем через фронт пробрались, там же не один месяц оборону держали. Сколько там атак отбито, под сколькими бомбежками пересидели! Обошлось, не нащупала тогда их безглазая… А потом от Бельбека — трудно было против силищи фашистской устоять — отходили, отходили… Мекензиевы горы, Инкерманские пещеры, Малахов курган, Корабельная сторона. С рубежа на рубеж. На каждом из них оставался навеки кто-то из боевых друзей.

…Севастополь еще не открылся из-за пологой возвышенности Северной стороны, но по дыму уже можно определить: самый большой пожар где-то в Южной бухте. Что горит?

Северная коса… На конце ее, как страж ворот Севастополя, Константиновский равелин. Уже после того как город был оставлен, рассказывали: когда немцы вышли к равелину, оттуда их встретила огнем горстка черноморцев во главе с комиссаром. Почти все погибли, а те, кто уцелел, оставили равелин лишь по приказу. Переплывая Северную бухту — другого пути для отступления не было, — погиб в воде от фашистской пули и комиссар… А сколько полегло на белых севастопольских камнях других флотских ребят…

Сбавив ход, торпедный катер огибал Северную косу, проходил уже мимо равелина. И как не боится лейтенант вести этим курсом? А если немцы напоследок мин понакидали?

Проходят назад, слева по борту, совсем близко, стены равелина, желтовато-бурые, сложенные из ноздреватых глыб. Черные квадраты старинных пушечных амбразур глядят в море. Стены сплошь иссечены осколками, кое- где обвалились. Камень не выдерживал… А люди держались.

Вот он, справа, — открылся город! Привет, братишка!.. Гордо вздымается из воды угловатая скала памятника затопленным нахимовским кораблям, увенчанная белой колонной, на вершине которой во всю ширь разметнул крылья бронзовый орел… «Диво! — поразился Иванов. — Камня на камне поблизости не осталось, а памятник этот все бомбежки обошли…»

Жадным взглядом смотрел на все вокруг, пока катер, миновав равелин, входил в бухту. Почти километровая ширь ее была пуста — даже маленького суденышка не видно. Не верилось: «Неужели наш корабль — самый первый?»

Пересекая Северную бухту, катер прошел мимо Приморского бульвара, на котором торчало лишь несколько обгорелых изломанных мертвых деревьев, мимо дотла выжженных зданий штаба флота и водной станции.

Показалась темная от копоти, когда-то белоснежная колоннада ворот Графской пристани.

Сладкой грустью тронуло сердце Иванова. Как это было давно! Матросом-первогодком, получив долгожданное увольнение, нетерпеливо взбегал с корабельного катера по ступеням пристани, спеша в город.

Графская пристань… Первый после палубы шаг по твердой земле, радость возвращения в Севастополь и близкой встречи с той, что ждет тебя, — вот что такое эта пристань для черноморца!..

Мирное время… Мир вернется. А то беспечное время, когда тебе всего девятнадцать и в жизни твоей еще нет никаких утрат?..

— Бескозырка! — воскликнул стоящий впереди Иванова лейтенант, который смотрел на пристань в бинокль.

— Разрешите? — заинтересовался Иванов. Здоровой рукой взял бинокль, протянутый ему. В окуляры явственно увидел: над портиком пристани, на покосившемся флагштоке, где когда-то по праздникам вывешивали флаг, — шевелятся на ветерке черные ленты.

«Повесил кто-то из морпехоты, кто первым до Графской дошел? Не было под рукой флага, вот бескозыркой и заменил», — и вспомнилось неожиданно: ночь на Бель- беке, блиндаж, две ленточки на столе, добрая улыбка командира и его слова: «Вместо корабельного флага вам служили». Что ж, правильно. Ленточка, флаг, бескозырка ли — суть-то одна… Вспомнилось и другое: барказ с самодельным парусом, рассказ Пети о том, как три матроса на Херсонесе прятали под скалой свой флаг. Вернулся ли с ним хоть кто-нибудь из них в Севастополь?..

Катер ошвартовался на Корабельной стороне, у причала, от которого остались только развороченные камни. Там уже ждали медсестра и два пожилых усатых санитара. Раненого матроса осторожно уложили на носилки и понесли к ожидавшей на берегу санитарной машине.