Владислав Крапивин - Ржавчина от старых якорей

И вот теперь, с корабликом в руках, я снова думал о фаянсовых мозаиках.

Прикинув масштаб работ, я понял, что одному управиться будет нелегко. И решил привлечь своего приятеля, одноклассника Альку Головкина. Алька был большим любителем книг, вроде меня, и человеком с воображением.

Услыхав про мои планы, он тут же загорелся «карточной» идеей. Но внес нотку практицизма:

– Сделаем карту, и куда ее потом?

Я понял, что у Альки в этом деле должен быть свой интерес.

– Пусть висит у нас на стенке по очереди! Неделю у тебя, неделю у меня.

– А потом отнесем в школу! Будет выставка летних заданий, Вера Ивановна говорила! Может первое место займем! Или хоть пятерки по географии заработаем!.

Я одобрил эту мысль. Алька сбегал домой и скоро вернулся с большущим железным противнем. Он тащил его, выгнувшись назад и стукая коленками по гулкой жести.

– Во! Нашел в кладовке! На нем будем карту складывать!

– А дома тебе разрешили?

– Да бабушка про эту штуку и не помнит!

– Ой… – усомнился я.

Алькина бабушка была еще крепка умом и здоровьем. По-моему, она ничего не забывала. Была она Альке не родная, а какая-то троюродная или даже просто соседка, но родители вручили ей все полномочия для Алькиного воспитания и с этим следовало считаться.

– Да ни фига, – сказал мой интеллигентный приятель.

Ну и ладно. В конце концов, это его проблемы…

Усевшись на теплом от солнца крылечке, мы принялись разглядывать карты из новенького учебника географии для пятого класса – такие нам недавно продали в школьной библиотеке. Какую карту выбрать для мозаики? Карта полушарий, конечно, не годилось, много с ней возни. И я, и Алька понимали, что главное в нашей работе – не географическая, а декоративная часть: кораблик, пестрые розы ветров и все такое прочее. А что там будет на карте, не столь уж важно. Потолковали, поспорили и выбрали Черное море. Мы недавно прочитали книгу Сергея Григорьева «Малахов курган» (я – уже второй раз) и романтика первой Севастопольской обороны крепко сидела в нас. Тем более, что героем книги был мальчик Венька, наш ровесник…

Но для моря надо было много синих осколков, а на свалках попадались в основном белые или пестрые. К счастью, однажды мы наткнулись в логу на большой синий кувшин с пробитым донышком. Его должно был хватить, особенно, если сделать обрамление моря из белых осколков, которые должны были изобразить береговой прибой.

Для морских берегов и окружающей суши годились осколки от горшков и кринок разных коричневых оттенков (не фаянс, но тоже блестят). На лесные массивы мы собирались пустить осколки большой зеленой кружки (ее мы тоже нашли на свалке) и старой сахарницы, которую я раскокал дома, бессовестно свалив вину на двухлетнего брата…

Для подготовки к работе мы собирались на втором этаже тети-Полиного сарая. Раньше здесь располагался сеновал, но в ту пору коровы у тети Поли не было и от сена сохранился лишь запах теплой травяной трухи. Мне он, конечно же, казался запахом заморских земель. По углам валялись гнутые стулья с тисненой кожей рваных сидений, висели на стене мятые абажуры и рамы от картин, блестел никелированный ободок на диске граммофона (кстати, вполне исправного), торчало из хлама колесо древней прялки, похожее на штурвал. В общем, обстановка была самая подходящая, романтичная. Солнце врез а лось в зеленоватый сумрак сквозь щели в досках плоскими желтыми пластинами. Разноцветные кусочки фаянса сверкали, как драгоценности.

Мы наметили мелом на железе контуры карты и для начала выложили в верхнем левом углу разноцветную компасную звезду с восемью лучами. Мы ошибочно считали, что это роза ветров. Рисунок мы скопировали с книжки про Севастополь.

Полюбовавшись звездой, стали думать, как закрепить кусочки мозаики на железе. Попробовали сырой глиной, но она высыхала и отваливалась.

– Нужен вар, – сообразил Алька.

Мы отправились через мост на левый, низкий берег Туры, в район, который называется «З а река». Там во дворах, а то и прямо у воды лежало немало дощатых лодок местных жителей. Щели в лодках обычно заливали черным липучим варом.

Побродив по песку и среди штабелей сырых сосновых бревен, мы нашли подходящую перевернутую лодку. Начали ползать по днищу на четвереньках и отдирать ленты засохшего вара. Но очень скоро кто-то бдительный (с перепугу мы не поняли кто) заорал на нас, пришлось уносить ноги.

Но в конце концов нам повезло. В одном дворе мы увидели щетинистого седого дядьку, который конопатил новую лодку и заливал конопатку разогретым на керосинке варом. Подкатились к нему с вежливой просьбой. Дядька оказался хороший. Предложил отлить для нас порцию вара в консервную банку. Но мы предпочли взять «сухим пайком». Завернули в лопух несколько твердых, похожих на каменный уголь комков. Вежливо сказали «большое спасибо» и двинулись дугой, далеко обходя место, где едва не были пойманы при пиратских действиях.