Валерий Попов - «ТИ-ВИ» (Рассказы о телевидении)

Но так мы редко делаем, когда время есть, а когда времени нет, — даем прямо. Конечно, получается похуже.

— А оркестр? Если большой, скажем, джаз выступает?

— Тоже, если из студии, честно говоря, сначала записываем музыку в специальной комнате, а потом оркестр перед камерой сидит и только смычками в такт водят, трубы к губам подносят и щеки надувают, где надо.

— Значит, вот так нас и надувают?

— Да, а что делать? Вам же лучше.

— Ну, спасибо.

— Не стоит.

— Много еще интересного, — продолжал он, — можно делать со звуком. Например, искусственное эхо. Происходит, скажем, действие в старинном замке. И голоса в нем должны с эхом звучать, гулко, загадочно. На этот случай есть у нас «искусственное эхо». Голоса в этот прибор попадают и в нем замедляются, затягиваются — и выходят оттуда с раскатами, с эхом, словно и правда в старинном замке разговор происходит, — даже самим иногда бывает страшно.

— Главное правило, когда идет передача, — никаких посторонних звуков. Вот загорается эта таблица — «Тишина! Микрофон включен!», и все замолкают. Говорить только шепотом. Если перейти нужно, только осторожно, на цыпочках. Закон! А то раньше происходили всякие казусы. Однажды сидим мы в студии, идет передача, и вдруг открывается дверь и голос — хриплый, настырный — кричит: «Эй, кто оставил в гардеробе галоши? Пять минут жду — и выбрасываю». Конечно, крик этот и в микрофоны прошел, и в эфир. Нехорошо. Ну, — он посмотрел на часы, — через два часа передача. Как там, друзья твои пришли?

— Вон они ходят.

— Понял, что я тебе про звук рассказал? И про изображение понял? Хорошо. Изображение и звук — два кита телевидения. Ну, зови своих друзей.

Через два часа я, слева от меня Слава Самсонов, справа Шура Белянин, держа в руках механического крота, сидели на стульях за круглым столом, и я рассказывал, какая это штука — техника, и всем настоятельно советовал ею заняться.

Потом говорил Шура и показывал механического крота.

— Пустить мы его не можем, — говорил он, — а то он разроет всю студию. А так — смотрите.

Я сидел на стуле между Шурой и Славой и видел, как к нам сверху свешиваются длинные журавли, неся на своих концах красивые серебристые микрофоны.

Я видел, как к нам подъезжает камера со стеклянным фиолетовым глазом.

Я все видел и понимал и переживал не только за себя, но и за всех: за оператора, осветителей, режиссера Сергея Ивановича, и от этого волновался еще сильнее.

Вот заметил, что оператор слишком резко поворачивает камеру, и хотел крикнуть ему: «Осторожнее, руль сломаешь!» — но потом все-таки не крикнул.

Должен был наш «Зенит» с бразильцами играть, а я билета не достал. На всякий случай ходил вокруг стадиона — может, повезет.

И вдруг подъезжает автобус с надписью «Телевизионный центр», вылезают из него три человека в беретах, и еще спускают им из автобуса три камеры.

Встали они за эти камеры и поехали на них, как на самокатах. Подъехали они к воротам, ворота сразу распахнулись и впустили их. Хотел я за ними прорваться, да не вышло.

Пошел обратно. И вдруг из автобуса высовывается мой знакомый, Сергей Иванович.

— Давай, — кричит, — лезь сюда!

Залез я в автобус — стал смотреть. Темновато, но уютно.

— Ну что, — спрашивает, — не узнаёшь? Та же режиссерская аппаратная, только на колесах.

Пощелкал он ручками на столе, переключателями — и выплыли перед ним четыре экранчика, три внизу, в ряд, а четвертый повыше, отдельно.

— Вот видишь, — объясняет, — первый экран, слева, — то, что первая камера показывает. Оператор Сидоров. Он на самый верх забрался, держит своей камерой общий план, все поле, картину, так сказать, всей битвы, рисунок футбольной комбинации.

А второй, оператор Калустьян, со своей камерой стоит внизу, прямо на беговой дорожке. Крупные планы показывает. Фигуры отдельных футболистов. Борьбу за мяч.

А третий, оператор Сметаневич, тот со своей камерой на трибуне стоит, болельщиков показывает. Надо же иногда показать, как они болеют.

А я уж из этих трех картинок в каждый момент выбираю самую интересную и даю в эфир. Вот на четвертом экране, отдельном, — та картинка, что я выбрал из трех, та, что на передачу идет и что зрители дома на своих экранах увидят. Ну, не мешай, игра начинается.