Ласло Балла - Пиште нужен велосипед

Я спросил на заводе, можно ли взять.

— Бери сколько хочешь. Они никому не нужны, — ответили мне.

А нам они очень, даже очень нужны. И я аккуратненько их свинтил. Букв на всех хватило и даже про запас осталось.

Ребята были довольны, а Боднар как хлопнет Ритока по спине:

— Ну-ка, товарищ Риток, стоило принимать малыша Хиди?

Но Риток нашёл к чему придраться.

— Слушай-ка, Банди, чему ты обрадовался? — сказал он запальчиво и от злости забыл, что надо обращаться на «вы». — Ты мне скажи, что означают эти буквы? Что такое «ХВС»? Как ты назовёшь союз? Вот скажи: ты знаешь такое слово, чтобы начиналось на букву икс?

— А это вовсе не икс, бэ, цэ, — сказал Банди Боднар. — Это, наверное, русские буквы и надо читать их «ха», «вэ», «эс». Так и назовем наш союз.

— Ха, вэ, эс, ха, вэ, эс, ну и что? — не унимался Риток. — А что это значит, ты знаешь?

— Холодные Вареные Сосиски! — выпалил Шани Сас.

А я и забыл сказать, что Шани тоже приняли в тайный союз. Выдай он это в классе, школа бы, наверно, закачалась от смеха. Но в союзе ребята были сдержанные.

Наконец Геза Адам, «третьеклашка несчастный», говорит:

— Давайте назовем наш союз так: «Легион ХВС».

Это всем понравилось, и стали мы называться: союз икс-бэ-цэ. Выходит, малышня из начальных классов соображает не хуже старшеклассников.

Стали мы с Моржи приходить к Лали Дока, и Банди Боднар взялся ее дрессировать и учить всяким штукам, которые должна знать собака ХВС. Банди страшно старался. Он давал ей понюхать шапку или какую-нибудь другую вещь, а потом посылал ко мне. «Неси хозяину!» — приказывал он, и Моржи несла. Ух и упрямилась она сначала, но потом привыкла и тогда уже запросто приносила мне шапку маленького Адама.

Но если по-честному, Моржи не очень-то поддавалась дрессировке. По-моему, из-за крыс. Во дворе у Лали Дока их было множество. Они выползали из какого-то жёлоба и укрывались возле курятника. А у Моржи, наверно, какой-нибудь дед был крысолов, Стоит ей увидеть крысу, как она становится сама не своя и никого больше знать не хочет. Ученье, конечно, страдало, зато тёте Дока стало хорошо: крысы оставили её кур в покое. И тётя Дока подружилась с Моржи. Они устраивались вдвоём на кухне, и Моржи угощалась на славу.

Приходим мы как-то к Лали во двор. Моржи задрала голову, обнюхала воздух, радостно завиляла хвостом и понеслась прямо в кухню. А там уселась перед тётей Дока и уставилась ей в глаза, не мигая, как будто гипнотизирует. И хвостом виляет, виляет. Мы свистим ей, зовём: пора, мол, на дрессировку, — а она сидит и никакого внимания.

А однажды Моржи выкинула такое, что я долго не мог забыть.

Стоим мы с Лали у него во дворе, разговариваем. Вдруг появляется Моржи. Бежит, сияет, сама не своя от радости. И в зубах что-то тащит. А я и не смотрю что — наверно, думаю, шапку. Протягиваю руку, беру, и… ой, что-то мягкое, противное, мокрое…

«Тьфу, крыса», — мелькнуло у меня, и я как швырну эту гадость подальше!

Но это была не крыса, а грязная мочалка с железными опилками, которой тётя Дока чистит плиту. Мочалка лежала в миске, миска стояла на полу; Моржи подумала, что это еда, и ткнулась в миску. Представляете, какую она скорчила рожу, когда нализалась опилок! Потом схватила мочалку и притащила мне: пусть хозяин полакомится — может, ему будет вкусно…

А я — брр, крыса!.. Да как швырну… А мочалка как полетит да как шлёпнется… на нос соседке, которая как раз в эту минуту входила во двор. Вот это меткость! За неё полагается приз — и я получил… здоровенную затрещину.

Соседка визжит, лицо у неё чёрное, как будто её из бочки с дёгтем вытащили, глаза, нос, рот залеплены опилками; стоит она, света белого не видит. А тут Шани Сас как заорёт (лучше бы этот дуралей помолчал):

— Ай! Ай! Атомная бомба! Ракета Поларис! Конец света! На помощь!..

Тут соседка сообразила, откуда бомбёжка, и на нас как накинется:

— A-а, бомба?! Сейчас я покажу вам бомбу!

А я стоял ближе всех и получил затрещину.

Неприятное дело — затрещины.

Пришлось после этой истории прекратить дрессировку Моржи.

Кроме того, учебный год подходил к концу, и Сивар стал так наседать на Боднара и других ребят по немецкому, что у них совсем времени не стало для ХВС. А потом наступили каникулы, и все разъехались кто куда.

И вот после того как я столько дней проскучал один, на перроне вокзала появился Боднар и попросил предъявить свидетельство ХВС.

— Ребята! — взволнованно сказал Банди Боднар, когда мы отошли от вокзала.