Ласло Балла - Пиште нужен велосипед

— Есть.

— Где же ты эту букву оставил?

— В камере хранения! — закричал Ша́ни Сас, наш «классный шут», как про него говорит тётя Пирошка. Весь класс громко захохотал.

— Тише, ребята, — сказала тётя Пирошка. — Продолжаем урок! Ба́линт Ба́лог! А что ты написал?

— Я… ничего…

— Стыдись, Балинт. А ты, Ба́рна Цёвек?

— И я ничего.

Тут опять выскочил Шани:

— Как — ничего? А на заборе мелом: «Сивар — дурак»? Забыл, что ли?

Мы опять так и покатились со смеху.

Сивар вовсе не Сивар. Его настоящая фамилия По́лгар. Но старшеклассники прозвали его «Сивар» [1] Си́вар — (венг.) сигара. По техническим причинам разрядка заменена болдом (Прим. верстальщика) . , потому что он сам называет так всех ребят.

Цёвек и вправду писал, я сам это видел. Но тёте Пирошке совсем ни к чему знать, что ученик назвал учителя дураком.

Тут Шани Сас спохватился, что сморозил глупость, но тётя Пирошка не знала, кто такой Сивар, улыбнулась и спрашивает:

— Он и в самом деле дурак, этот Сивар?

— В самом деле, — отвечает Варна с серьёзнейшим видом, а мы опять закатились смехом.

Наконец вызвали меня.

— Иштван Хиди! А ты писал или тоже бездельничал, как другие?

— Я дневник писал.

— Дневник? И конечно, доверил бумаге ужасные тайны?

Ох как вогнала меня в краску тётя Пирошка! Конечно же, в дневнике есть тайны, а то зачем бы моей сестрице Аги гоняться за ключом от тумбочки, где лежит дневник. Но тёте Пирошке я этого не сказал.

— Что вы, тётя Пирошка, какие тайны…

— Раз тайн нет, тогда позволь мне его прочесть. Ведь это — выполнение школьного задания.

Куда было деваться? Пришлось нести. Но я ведь тоже не лыком шит: взял да и выдрал листы, которым лучше не попадаться на глаза учителю.

Тётя Пирошка прочитала дневник и говорит:

— Молодчина Хиди! У тебя получилась настоящая повесть!

Вот так штука!

Повесть? Тогда, выходит, нужно писать предисловие? Пусть всем всё будет ясно.

Внимание! Я пишу предисловие.

Только дайте подумать, о чём же мне писать.

По-моему, первое дело — познакомить читателей с героями. С главными, конечно. Потому что если писать про всех, получится очень длинно, а длинное предисловие никому читать неохота.

Так вот. Самый главный герой моей повести собака Моржи. Может, у других нашлись бы герои и поглавнее, но я начну с Моржи, потому что собаку описать легче всего. А как возьмёшься за мальчишек и девчонок, просто не знаешь, что сказать. Все они одинаковые: два уха, два глаза, рот и нос… А Моржи! Такой, как она, нигде не найти. Моржи — настоящая породистая собака, потому что в ней смешались все породы собак. Как говорит мой папа, чистокровная помесь.

Вообще-то Моржи дворняга. Но могу поспорить, что такой крохотной дворняги никто никогда не видел. И масти она особой: вся коричневая, как поджаристый хлебец, а на мордочке белое пятнышко и лапки в белых носочках. Уши у Моржи стоят торчком, а кончики их висят как у фокса. Но едва Моржи насторожится — и тогда она уже не фокс и не дворняга, а настоящая легавая.

Когда я ем, Моржи садится рядом, виляет хвостом и просит глазами: дай откусить. Особенно она любит хлеб с жиром [2] Хлеб с топленым животным жиром — свиным, гусиным, куриным — любимая еда венгров. . И мне не жалко, я всегда делюсь с Моржи: кусок себе, кусок ей.

Второй главный герой моей повести — велосипед.

Его, конечно, легко описать, потому что такого велосипеда, как мой, не найти не только в нашем городе, но и в целом районе.

Про мой велосипед тоже можно сказать, что он — чистокровная помесь или гибрид. Только не думайте, что его сделали таким на заводе. Раньше он был велосипед как велосипед и назывался «Прогресс». А когда стал моим, он всё менялся, менялся, пока не сделался гибридом.

Сначала у него был один ручной тормоз с правой стороны. Но мне здорово повезло. Я нашёл замечательный французский тормоз с мопеда «Харьков» и приклепал слева.

Только я закончил усовершенствование, встречаю на улице Чюри. Показываю ему новый тормоз.

Чюри от зависти прямо взбесился — конечно, два тормоза совсем не то, что один! — и так ехидно говорит: «Теперь ты будешь давить людей и слева и справа».

Я не стал ему ничего доказывать, повернулся и ушёл.

Слушайте дальше. Фонарик, который поставили на заводе, тоже был, в общем, никудышный. Он не концентрировал, а рассеивал свет. А как быть, если вечером я оброню копейку и при свете фонарика стану искать? Я же ничего не найду! А раз не найду, какой прок от фонарика… И я его переделал: свет стал бить в одну точку, и, кроме этой точки, всё остальное пространство оставалось во тьме. Тоже не годится. Тогда я влез на чердак и снял фонарик со старого велосипеда, на котором когда-то катался папа. Этот велосипед был марки «Ахиллес», но фонарик здорово подошёл к «Прогрессу».