Олеся Янгол - Подарок с неба

– Что это? – увидев меня, в ужасе, закричала мама.

– Мама, я взял у друга щенка. Он такой забавный! Посмотри, как мы играем в мяч!

Мальчик кинул мне мяч, но он меня не интересовал, я уже с любопытством разнюхивал папины ботинки. Они так славно пахли и их, ужас как, хотелось погрызть. Папа присел на корточки и гладил меня по шерстке.

– Это болонка? На пуделя не похожа, – допытывалась мама.

Мальчик подумал, и почему-то, опустив глаза, тихо сказал: – это шпиц.

– У нас, где-то была книга о собаках, нужно посмотреть описание. Тебя, вполне, могли обмануть. Ты такой же тюха, как папа.

Папа взял меня на руки и, не обращая внимания на мамины слова, сказал:

– А пойдем-ка, погуляем.

Мальчик быстро накинул курточку и мы, вместе с папой, пошли на улицу. Когда же мы вернулись домой, то, прямо с порога, на нас троих накинулась мама:

– Посмотри, что наделал твой щенок! Он загадил весь ковер. Ты, что, хочешь, чтобы наша квартира превратилась в свинарник?

Папа сказал, что ничего в этом ужасного нет, что щенок, то есть я, очень разумный и знает много команд, так, что с этой «бедой» они легко справятся.

Так я остался жить в этой семье.

Гулял в основном со мной папа. Он очень аккуратно выполнял эту обязанность, потому что любил пройтись со мной по парку. Иногда он сердился на сына за то, что тот перестал заниматься мной, но мама всегда защищала его, говоря, что у ребенка школа и куча уроков.

А, еще, мама часто повторяла:

– Что-то наш шпиц очень уж быстро растет.

Я сильно привязался к папе, и всякий раз радовался его приходу.

Прошла осень, наступила и закончилась зима. Весна только начиналась, но на улице было еще морозно. Однажды, папа, придя с работы, сказал:

– Меня посылают в длительную командировку в Варшаву. Скорее всего, на шесть месяцев, а может и на год. Придется вам гулять с собакой.

Мальчик с мамой очень обрадовались тому, что папа едет в такой город. Потому что Варшава это столица, и они смогут часто ездить туда, навещать папу. Папа уехал, и в квартире стало неуютно. Раньше я дожидался его прихода, и мы спешили на улицу. Теперь же приходилось терпеть до самого вечера, пока мама, наругавшись на мальчика, отправит его со мной гулять. В эти дни мне очень хотелось убежать. Я даже знал куда, я прекрасно чувствовал запах следов своего хозяина.

Как-то, в один из дней, в квартире собрались гости. Они сидели за столом, шумели, смеялись и ели всякие вкусные вещи.

– Странная порода у вашей собаки, – сказал вдруг один из гостей, – никак не могу определить, какая?

– Эта порода еще не вошла в основную классификацию, но таких, обычно величают – двортерьер, – пошутил другой гость.

Все засмеялись и тут же переключились на другую тему.

А вечером, когда гости разошлись, мама вдруг крикнула на меня и приказала идти «на место»:

– Завтра же духу твоего не будет в этой квартире!

И, действительно, назавтра, приехал человек, и, пристегнув мне на шею поводок, увел далеко, от ставшего уже родным для меня, дома.

Так, я навсегда потерял своего первого настоящего хозяина, ставшего мне, почти другом, и приобрел стойкую нелюбовь к громкоголосым тетям, пахнущим терпкими духами.

Меня определили в собачий питомник, в котором было много, таких же, брошенных подростков, имевших одну породу – двортерьер.

Я жил в отдельной клетке, кушал собачьи консервы и учился гавкать сквозь решетку, потому что, это было здесь единственное развлечение.

В питомник периодически приходили дети, и, в такие часы мы точно знали, что кого-нибудь из нас заберут. Мимо меня в основном проходили не останавливаясь. У других же клеток задерживались дольше и вели глупые беседы:

– Ой, какой хойосенький!

– Иди ко мне на ручки, киса.

Когда кого-то из собак называли «кисой», меня передергивало, и я, точно решил – к такому хозяину не пойду, ни за что.

Клетки пустели, потом заполнялись вновь прибывшими, снова пустели, и снова заполнялись. А в моей голове рождались мысли, задавались вопросы, на которые у меня не было ответа:

«Сколько же нас, таких бездомных и брошенных?»

«Зачем нас сначала заводят, а потом выкидывают на улицу, или сдают в питомник?»

«Где лучше жить, здесь, в тепле и сытости, ила на свободе?»

Я твердо был уверен, что лучше жить на свободе, потому что, всякий раз пытался ускользнуть из клетки. Как только служащий открывал мою клетку, я был уже рядом. Стоило ему замешкаться или отвлечься, я выбегал, но дальше длинного коридора добраться не удавалось. Меня всякий раз ловили и водворяли обратно. Мне даже дали кличку «Непоседа». Так прошел год, а я все еще томился в застенках.