Шарон Крич - Хаос – это нормально

– Мэри Лу!

Но я притворилась, будто сплю.

Потом я и в самом деле уснула и проспала до ужина, но решила не спускаться вниз. Я решила, что не буду есть, пока Карл Рэй не пообещает отвезти меня домой.

Карл Рэй – это был он – поднялся ко мне наверх, чтобы сказать, что ужин готов. Я притворилась, будто сплю, но он сел на стул возле кровати, взял мою «Одиссею» и начал читать. Наконец, я решила открыть глаза, потому что иначе мои веки начнут подергиваться.

– Какую песнь читаешь? – спросила я.

– Ту, где Телемах понимает, кто такой этот нищий странник.

– О да, и Телемах и Одиссей плачут. Карл Рэй, мы можем уехать домой?

– Я и так дома.

– Я имею в виду мой дом. Мы можем вернуться?

Я испугалась, что сейчас снова разревусь.

Он кивнул.

– То есть мы…

– …уедем в пятницу.

– А нельзя уехать, не дожидаясь пятницы? Пожалуйста? Ты смог бы тогда раньше пойти на свидание с Бет-Энн. Тебе не кажется, что нам пора возвращаться? Что, если Бет-Энн найдёт кого-то другого?

– Кто-то другого?

– Да. Что, если вернётся её бывший парень?

– Бывший парень?

– Чёрт возьми, Карл Рэй, ты не первый её парень. – Наверно, зря я это ляпнула. Мой кузен сразу погрустнел.

– Не смогу уехать до четверга.

– Хорошо, тогда в четверг. Можем мы уехать в четверг?

– Угу.

О, я едва не вскочила, чтобы расцеловать этого дубинноголового Карла Рэя! Мне стало гораздо лучше от того, что мы сможем уехать на один день раньше. Поэтому я спустилась с Карлом Рэем на ужин. Карл Рэй – молодец.

Я думала, что все будут прикалываться надо мной, дразня меня этим походом на Бугер Хилл и бегством от преступника, но тётя Радин, должно быть, приструнила их, потому что за ужином никто не сказал мне ни слова. Джон Рой и Салли Линн тоже не проронили ни слова. Просто сидели, уставившись в свои тарелки.

В четверг мы возвращаемся домой!!! Послезавтра!!!

Какое ужасное утро. Не могу дождаться той минуты, когда уеду отсюда. Даже если навсегда, мне наплевать.

Начать с того, я проснулась с головной и ушной болью. Головная боль объяснялась недосыпанием. Мне снились кошмарные сны о том, что я на корабле и пытаюсь вернуться домой, но случился ужасный шторм, он швырял корабль, словно скорлупку, и было невозможно увидеть, куда мы плывём. Карл Рэй тоже был там, на этом корабле, и я думаю, что он был капитаном.

В любом случае я понимала, что живой я домой не вернусь. Я молилась Афине, чтобы она позволила мне вернуться домой, и если она откликнется на мою мольбу, то я буду всегда хорошо себя вести. Я проснулась, прежде чем мы куда-либо добрались, поэтому я не знаю, чем всё это закончилось бы. Я не хотела снова засыпать, потому что боялась снова оказаться на том корабле. Поэтому я лежала и думала об Алексе, маме, папе, Мэгги, Деннисе, Дуги и Томми. Я пыталась представить себе их лица и услышать их голоса.

Подозреваю, что ушная боль – это результат купания. Мне так больно, что я едва могу открыть рот. Я попыталась уговорить тётю Радин отвезти меня к доктору, но она сказала, что боль в ухе – не причина для посещения врача. Я сообщила ей, что могу умереть. Она сказала, что у неё есть лекарство. И знаете, что она влила мне в ухо? Оливковое масло! Честно. Но я же не салат.

Моё ухо как болело, так и болит.

Но ещё хуже то, что Сью Энн и Салли Линн сказали про меня. Я вернулась из уличного туалета и собралась подняться наверх, когда услышала в гостиной голос тёти Радин. Я думала, что пойду и скажу ей, что боль в ухе так и не унялась, но тут до моего слуха донеслись слова Сью Энн. Я тотчас замерла на месте.

– И она совсем как ребёнок, – сказала она.

Затем последовал такой разговор.

ТЁТЯ РАДИН:Это всё равно не причина…

САЛЛИ ЛИНН:Боже, мама, она ровным счётом ничего не делает.

СЬЮ ЭНН:Ты видела, чтобы она помыла хотя бы одну тарелку?

САЛЛИ ЛИНН:И она не заправляет свою постель.

СЬЮ ЭНН:Я вынуждена заправлять её дурацкую постель.

САЛЛИ ЛИНН:Она только лежит и читает.

СЬЮ ЭНН:Или пишет письма.

САЛЛИ ЛИНН:Меня от неё тошнит.

СЬЮ ЭНН:Меня тоже.

САЛЛИ ЛИНН:Она считает, что она королева.

СЬЮ ЭНН:Это точно.

САЛЛИ ЛИНН:Мисс Городская Девочка, её величество Королева Истона.

Я больше ничего не слышала, потому что выбежала на улицу, заскочила в сарай, забралась на сеновал и сидела там. Чёрт, как же я была зла. Я была зла, как тысяча чертей.