Иван Василенко - Артемка

- Что? - невольно вырвалось у нас с Таней: мы никак не предполагали, что в такое время можно было бы сесть за букварь.

- А вы что думали? - строго сказал Дукачев. - Вот, к примеру, в шести верстах от Крепточевки горы штыба навалены. Ветер носит черные тучи угольной пыли, забивает глаза, засыпает поля. Мы из этой пыли электричество сделаем, всем шахтерам ток дадим, пошлем свет за сотню верст отсюда. А как же ваш Семен Безродный построит электрическую станцию, если он неграмотный?

- Правильно, - сказал командир. - Мы идем на смертный бой, идем за этот свет, за свет над всей нашей жизнью. И вот вторая наша задача - добиться, чтоб это понимала вся наша молодежь, в том числе и Семен Безродный. Буква «а», которую он впервые выведет в своей тетрадке, будет и первым его шагом к социализму…

Мы еще долго говорили о задачах нашего только что сколоченного союза, так долго, что я даже стал опасаться, не забыл ли командир, о чем я ему сегодня докладывал. Нет, не забыл.

- А теперь о самом неотложном, - сказал он под конец. - Вы отправитесь на хутор Сигиды с особым заданием.

- И я? - обрадовалась Таня.

- И ты, если на то будет твоя добрая воля. Дело это рискованное, опасное. Принуждать я тебя не стану.

- Дмитрий Дмитриевич!.. - Таня с упреком глянула на командира. - Что вы говорите! Принуждать!.. Да я… Эх!..

Глаза ее наполнились слезами.

Командир взял ее за руки.

- Так вот, - продолжал он, - с вами еще отправятся товарищ Дукачев и Ванюшка. Поедете вы в бричке. Ванюшка - за кучера, Дукачев - за лавочника, а вы - за его детей. На хуторе товарищ Дукачев останется. Костя пойдет с лотком в Крепточевку, а ты, Таня, в Липовку.

- В Липовку? К дяде Ивану? - воскликнула Таня.

- Да, к твоему дяде Ивану. Нам надо связаться с его отрядом.

- Я найду, - твердо сказала Таня.

- Найди и приведи дядю на хутор Сигиды, к товарищу Дукачеву. Приведешь раздавим крепточевских бандитов, не приведешь - как бы не раздавили они нас.

- Господи, - сказала Таня бледнея, - да как же это можно, чтоб не привела!

В амбар я и Таня вернулись с листом глянцевитой красной бумаги, подаренной нам командиром. Из этой бумаги мы сделали двенадцать крошечных книжечек, а Сережа Потоцкий великолепными буквами написал на них двенадцать имен и фамилий. Свою книжечку, с давно уже поблекшими Сережиными буквами и Таниной почти детской подписью, я храню и до сих пор.

Расставаясь в тот день с Таней, я спросил:

- А ты в Липовке и Джима увидишь?

- Может, и увижу. А что?

- Если увидишь, спроси, не встречался ли он когда-нибудь с негром Чемберсом Пепсом, цирковым борцом.

- Спрошу, - сказала Таня. - А зачем тебе?

- Так, - уклончиво ответил я, - на всякий случай.

Таня удивленно посмотрела на меня, но расспрашивать не стала, только несколько раз повторила:

- Чемберсом Пепсом, Чемберсом Пепсом…

Что за жалкий рынок в Крепточевке! Десяток грязных рундуков, на которые свалена всякая чепуха: рваные башмаки, керосиновая лампа с надтреснутым стеклом, дырявые кастрюли, зажигалки, грубо сделанные из медных стреляных гильз. Тут же кусочки мыла, старого сала для борща, запыленного сахара…

Я распродал всю свою махорку, а Артемка не показывался. Какой-то рыжеусый ротмистр остановился и уперся в меня красными глазами.

«Выследили!» - обожгла меня мысль. - Значит, и Артемка с Трубой попались».

- Много наторговал? - неожиданно спросил ротмистр. - Ну-ка, покажи.

Я выложил на стойку целый ворох бумажек всех мастей и правительств. Ротмистр сгреб их, рассовал по карманам и пошел, икая и пошатываясь. А я стоял и чуть не с умилением смотрел ему вслед: это был обыкновенный белогвардейский пропойца и грабитель, и ничего он обо мне не знал.

Однако где ж все-таки Артемка? Потеряв терпение, я обошел вокруг казармы и заглянул в скверик. И сразу увидел того, кого искал. Артемка стоял на дорожке, перед скамьей, на которой несколько дней тому назад разговаривал я с писарем. Теперь на этой скамье сидела какая-то странная фигура: тощая, с уныло спущенным носом, с серыми бакенами, в сюртуке травянистого цвета и такого же цвета цилиндре. Я подошел ближе и стал за кустом сирени. Безнадежным тоном человек говорил:

- Странно вы рассуждаете, молодой человек. Вернется государь, потребует всех нас к исполнению своих обязанностей, - в чем же я, миль пардон, явлюсь в департамент?

Артемка махнул рукой:

- К тому времени ваш цилиндр мыши сгрызут.

Фигура подняла на Артемку выцветшие голубые глаза, пожевала синими губами и уныло сказала: