Эдуард Успенский - Школа клоунов. Юности честное зерцало. Письма ребёнку.

— Ой, СОЛН-ЦЕ! — говорила Наташа.

— Ой, СЕ-ЛО! — подхватывал Шура.

— Ой, ФО-НАРЬ! — говорила Наташа.

— Ой, ПО-ГАС! — поддерживал Шура.

Очень содержательная получалась у них беседа.

А тут совсем потемнело, и звезды вышли. Шура сразу это отметил:

— Ой, ЗВЕЗДЫ! Ой, ВЫШ-ЛИ!

— Ой, СТРАШ-НО! Ой, СТА-ЛО! — сказала Наташа.

И вдруг под крыльцом кто-то заворочался и завздыхал.

— Ой, Шурочка! Сделай так, чтобы у нас в руках были сабли.

Шура задумался и загудел. Раз! И в руках у них оказались грабли.

— Что же ты сделал? — шепотом спросила Наташа. — Мы что, собираемся сено ворошить?

В это время еще стемнело. Ключ зажурчал слышнее, и от него пошел туман. А под крыльцом кто-то пыхтел. Стало совсем страшно.

— Ой, Шурочка, — тихо сказала Наташа. — Сделай так, чтобы у нас в руках оказались пики. Чтобы мы стали, как рыцари в шлемах.

Шура опять загудел. У них на головах оказались пожарные каски, а в руках появились багры.

— Ты что, совсем испортился? — спросила Наташа. — Мы разве хотим пожары тушить?

— Все-таки с багром веселее! — сказал Шура.

Тут Наташа как стукнет багром по крыльцу. А оттуда словно из бочки:

— Мээээ-ээээ-ээ!

То ли шпионы там, то ли завхозы… В общем, нечистая сила — не наши.

— Караул! — заявила Наташа.

— Ой, мама! — сказал Шура.

И что-то у него сработало. Потому что на крыльце возникла строгая тетя в бигуди. С веником и совком. Это была Шурина мама из города Касимова. Она, видно, подметала пол у себя дома в своем любимом городе, а Шура ее оттуда вызвал.

Мама еще несколько раз махнула веником, а потом подняла глаза.

— Ой, Шура приехал!

Они стали обниматься! Но мама обнимается и все по сторонам поглядывает.

— Ой, что это?! Это же Москва!

Она поняла, что неведомая Шурина сила ее из дома вытащила и в столицу нашей Родины притащила. Что она, как крестьянка крепостная, без вечернего платья, без туфель на высоком каблуке, да еще в бигуди!

Это же просто ЖУТЬ! (В этом слове, ребята, одна часть.)

Это же просто У-ЖАС! (А в этом слове — две части.)

— А ну отправь меня домой, БЕ-ЗО-БРАЗ-НИК! (А в этом слове, ребята, много частей.)

Она слегка треснула сына веником. Хотя Шура был чистый, незапыленный, и его не надо было подметать.

Шура загудел, чтобы отправить маму в Касимов. Бац-бац! Мама осталась на месте, а появилась собачка Бобик из того же города.

Потом дедушка в кресле.

Потом телевизор перед дедушкой.

Короче, появилось все, что было в Касимове в маминой комнате. И стало совсем непонятно, кто к кому прибыл.

То ли мама с дедушкой в Москву, то ли Шура с Наташей в Касимов.

Вдруг мама заметила Наташу.

— Что это за дамочка такая с палкой? И почему у тебя на голове самовар? Ты же нас позоришь!

— Тьфу! Доучился! — сплюнул дедушка.

— Я теперь никуда не уеду, пока во всем не разберусь! — бушевала мама.

— И я не уеду! — кричал дедушка. — Я в Третьяковку пойду!

Но почему-то исчез телевизор. Да и сам дедушка подрастворился.

А у мамы исчез веник.

— Не думай меня отправлять обратно! — приказала мама.

— Я и хочу тебя задержать!

Шура гудел изо всех сил. Но как назло все исчезало. И собачка, и дедушка, и, наконец, сама мамочка.

Но она успела стукнуть Шуру исчезающим совком по голове. Если бы не шлем, у Шуры была бы прекрасная шишка. И она не исчезла бы так быстро, как мама.

От каски пошел звон, и из-под крыльца на шум выскочил Полкан. Служебный и сторожевой. Тогда Шура и Наташа поняли, кто там вздыхал и пыхтел внизу. И все страхи от них ушли.

Вы видите, ребята, секретное заседание завхозов. Вверху часы. Они показывают 12 часов ночи.

В высоком кресле сам Тараканов. Он говорит:

— Безобразие! Уже больше месяца наши ломы и веники лежат во дворе под брезентом. А помещение пустует… То есть оно занято, но не нами… В общем, оно пропадает. Неужели мы, завхозы, гордость района, не можем справиться с клоунами? Тем более, у них там внедрен наш человек — Помидоров.