Альберт Лиханов - День твоего рождения

Отец остановился, глядя себе под ноги, поодаль от мамы.

- Эх, Васильевна! - сказала горько тетя Поля. - Ни жалости в тебе, ни любви - ничего нет. Дочку-то бы пожалела!

- Твое какое дело, бесплодна смоковница! - взъярилась бабка, но тетя Поля уже уходила от нее.

- Погоди, - сказала она, оборачиваясь. - Твой бог тебя накажет за это.

- Видали мы такого бога, - усмехнулась бабка и ткнула сухоньким пальцем в небо.

- Маша, - позвал отец маму. - Может, поговорим?

Над головой вдруг протяжно грохнуло, и Толик расхохотался: бабка присела от испуга. А с неба полился, набирая силу, чистый летний дождь.

Мама топталась под дождем, поглядывая на бабку. Наконец решилась и шагнула к отцу. Он взял ее осторожно за руку и повел к стеклянному кубику между домами. Мама сначала шла медленно, словно боялась чего-то, потом побежала, и вот они уже мчались, словно маленькие, разбрызгивая лужи.

Толик глядел на них издали и вдруг кинулся вслед.

В стеклянном кубике было кафе-мороженое.

Когда Толик вбежал в него, отец и мать уже сидели у столика друг против друга. Увидев Толика, отец смутился, а мама покраснела.

- Ты? - спросила она удивленно.

Толик опешил. Значит, они забыли о нем. Значит, они хотели без него! Опять? Как тогда!

Он сжал вздрогнувшие губы и повернулся, чтобы уйти. Уйти немедленно, прямо под секущий дождь, черт с ними! Толик уже шагнул к двери, но почувствовал на плече руку отца.

- Садись, Толик! - приказал он. - Будем говорить втроем.

В другой раз Толик бы убежал, но сейчас было не до обид. В голосе отца слышалась тревога. Толик сел между ними, словно шахматный судья, только перед игроками были вазочки с цветными шариками.

- Что ж, Маша, - хмурясь, сказал отец, сделав первый ход: Е-два - Е-четыре, как говорят шахматисты. - Дела наши, как видишь, зашли далеко. - Он вытащил папироску и закурил: - Скажу только, что в суд первым никогда бы не пошел, если бы не надеялся на него, как на последнюю соломинку.

Он глубоко затянулся.

- Так вот, как и в суде, еще раз предлагаю тебе: давай уедем. Это единственное, что спасет нас.

Толик пристально смотрел на маму. Что она скажет? Как решит? Неужели не согласится?

- Нет, Петя, нет, - ответила мама, волнуясь. - Я не могу. - И добавила тихо: - Матерей не бросают.

- Да ты пойми! - громко воскликнул отец, и все в кафе заоборачивались на них. - Ты пойми, - тихо повторил отец. - Мать матери разница… Да что говорить! - сник он. - Ты прекрасно все понимаешь.

- Как я брошу ее? Она же старуха, - снова сказала мама и жалобно посмотрела на отца. - Нет, не могу…

- Что ж, - ответил отец, гася папироску. - Теперь все в твоих руках. Но я не вернусь. Я не могу больше так жить!

Мама заплакала. Официантки шушукались, собравшись в кучку, поглядывали на их столик, но мама будто никого не замечала - слезы катились у нее из глаз и падали в мороженое. Толик не выдержал.

- Мама! Ну мама! - шепнул он ей отчаянно. Неужели она откажется?

Мама взглянула мельком на Толика, улыбнулась сквозь слезы и сказала отцу грустно:

- Ты должен вернуться. Я не могу без тебя!

- Ах, Маша, Маша! - горько усмехнулся отец и добавил: - Да разве можно удержать силой, чудак ты человек?

Они понурились оба над своими вазочками, так и не глотнув ни разу мороженого. Толик все ждал, что сейчас заговорят о нем. Как он-то? Куда? Как его разделили? Но родители молчали и, казалось, забыли о нем.

- А я? - спросил Толик, глядя то на маму, то на отца. - А как я?

- Ты? - задумчиво переспросил отец. - Ты?

Он взглянул на маму.

- Я думаю, - спросил он, - у меня равные с тобой права на Толика?

Мама испуганно кивнула.

- Тогда скажи, когда я буду видеть сына.

- В воскресенье, - ответила мама и взглянула за стеклянную стену.

Дождь на улице кончился.

А в маминых глазах опять были слезы.

Теперь по воскресеньям у Толика половинчатая жизнь. Вечером он мамин, а с утра принадлежит отцу. Все-таки разрезал его судья, как пирог, на две части.

Толик встает утром, завтракает и смотрит в окно. На ворота. Потом возле ворот появляется отец, и Толик кричит маме:

- Я ушел! Пока!

Они бродят вдвоем до самого вечера. Ходят в кино. Едят мороженое в стеклянном кубике. Катаются на трамвае - до конечной остановки и обратно. Пьют до отвала сладкую воду. А когда совсем жарко, идут к реке.

Толик больше всего жаркие воскресенья любит. Он у берега бултыхается, где по грудку, ныряет с открытыми глазами, глядит, как бегает солнце по речному дну, переливаясь. А выскочит из-под воды, фыркает, весело смеется, скачет на одной ножке, вытряхивает воду из ушей. Потом на отца глядит.