Михаил Слонимский: Подвиг Андрея Коробицына

— Я тоже бывало сижу на занятиях в школе, ничего не пойму, — приду домой, брякнусь и реву…

И, взяв книгу, которую возвращал Коробицын, она тут же принялась так толково объяснять все непонятное, что Андрей забыл об учительнице, слушая ее.

Девушка принялась объяснять все непонятное .

Так он познакомился с комсомолкой Зиной Копыловой. И с этого дня каждый раз, получая увольнительную записку, Андрей шел к Зине. Он шел снежным полем, по которому невозбранно гулял ветер, и уже издали узнавал огонек в ее избе, отличая его от других огоньков в деревне.

Зине Копыловой не исполнилось и восемнадцати лет, когда ее избрали членом сельсовета. Нашлись, конечно, и такие, которые говорили, что девушка в сельсовете — это позор обществу, но понемногу и они примолкли. Это была небольшого роста девушка, круглолицая, с вздернутым слегка носом, не слишком полная, но и не слишком худощавая.

— У меня скука по населению, — говорила она часто, и действительно не любила одиночества.

Товарищество, которое Коробицын узнал на учебном пункте, он хотел так закрепить, чтоб уж никогда не утратить его. Когда Зина, а за ней и Бичугин спросили его, почему он не в комсомоле, он даже удивился, как это ему раньше не пришло самому в голову совершить такой простой поступок, открывающий широкий и верный путь в будущее. Он вступил в комсомол. Он понял, какое значение имеет сплоченность народа в борьбе против общего врага. Он окончательно вошел в семью людей одной с ним судьбы.

Прощаясь с Зиной перед отправкой на границу, Коробицын уговорился с ней: они поженятся, когда он вернется из армии, и вместе будут строить жизнь.

Командиры на учебном пункте оказались правы: граница мало чем разнилась от тех деревенских просторов, из которых прибыло большинство бойцов. Коробицын не увидел здесь ни заборов, ни стен. Только пограничные столбики расставлены были вдоль границы на большом расстоянии друг от друга, да вилась колючая проволока.

Леса и поля здесь были поярче и поцветистей, чем в родной деревне Коробицына, но все же это были с детства знакомые лесные дебри, с детства любимая и понятная, рождающая хлеб земля.

Это были с детства знакомые лесные дебри .

Деревья одеты были в снежные одежды. Ослепительно бело вокруг. И ледяная могучая тишина не нарушалась даже стуком топора. Вот, значит, какова граница зимой!

К приезду новичков застава по-праздничному разукрасилась. Было собрание всех бойцов, увольняемые делились своим опытом, начальник заставы рассказал об успехах и недостатках их работы, и та же хорошая дружба, то же товарищество господствовало здесь, что и на учебном пункте. Увольняемые торжественно передавали новичкам свои винтовки, и, конечно, каждый считал свою винтовку самой лучшей.

Затем старые пограничники повели молодых по участку, знакомя их со всеми тайнами лесов и полей.

Коробицыну казалось, что разобраться во всех этих зарослях невелика наука для него, лесного человека, и не так уж трудно не промахнуться в бою охотнику, с берданкой ходившему на медведя. Лесные шорохи, болотный плеск, трепетанье птиц — все это стрекотанье и звон с детства известны, изучены, и неужели слух не различит в этих привычных шелестах и голосах человечий звук? Неужели зрение ошибется хоть бы и в темноте?

И все-таки везде и во всем виделся и слышался вначале нарушитель, особенно в первую ночь.

Когда Коробицын впервые вышел ночью в паре с опытным товарищем на пост, все в нем ходуном ходило. То и дело он брал винтовку наизготовку и каждой падающей сосульке шептал:

— Стой!

Собственные шаги он готов был принять за вражеские.

Тишина зимнего леса облегала его. Ни шороха, ни хруста. И Коробицын с таким напряжением вглядывался в ночной мрак, что у него даже глаза заболели.

Его земляк Болгасов — тот, вернувшись с ночного наряда, прямо потом сознался:

— Трусость была, что упустишь. Птица встряхнулась, а я мечтаю, что человек, даю окрик: «Стой!..»

Командир отделения Лисиченко ходил от поста к посту от одного новичка к другому, и чуть появлялась рядом его спокойная фигура, так стыдно становилось за все свои страхи. Был он не очень складный человек — длинный, с неожиданно широкими плечами, с головой яйцом.