Эдуард Успенский - Поди туда - не знаю куда, принеси то - не знаю что

( Теперь мы уже можем кое-что сказать о короле. Первые поступки он уже сделал. Ясно, что он человек не жадный. Двадцать пять тысяч за ковёр отдал, а мог просто так отобрать. С другой стороны, король-то — жуткий себялюб: ради собственного хотения готов чужую жизнь извести. Я думаю, он плохо кончит. )

Пошёл комендант Власьев от короля весь в печали. И ордена на груди его не радуют. Идёт он пустырями, закоулками, а навстречу ему — бабушка. Такая вся кривоглазая, с зубами нелечеными. Короче говоря, баба-яга:

— Стой, королевский слуга! Я все твои думки ведаю. Хочешь, пособлю твоему горю?

— Пособи, бабушка-голубушка! Что хочешь заплачу! — говорит комендант.

Бабушка ( какая, к черту, голубушка! ) говорит:

— Дан тебе королевский наказ, чтобы извёл ты Федота-стрельца. Это дело бы не трудное: сам-то он не великого ума человек, да жена у него больно хитра. Ну да мы загадаем такую загадку, что не скоро справится. Понял?

Комендант Власьев с надеждой глядит на эту милую женщину. Как, мол, не понять? А «голубушка» продолжает:

— Воротись к царю и скажи: за тридевять земель, в тридесятом море есть остров. На том острове ходит олень — золотые рога. Пусть король наберёт полсотни матросов — самых негодных, горьких пьяниц — и велит изготовить к походу старый, гнилой корабль, что тридцать лет уже в отставке. На том корабле пусть пошлёт Федота-стрельца добывать оленя — золотые рога. Понял, милок?

А «милок» от этой бабки растерялся совсем. Какие-то мысли пустые у него в голове крутятся: что это за море такое «тридесятое» и почему пьяницы не бывают «сладкие»?

А бабка своё талдычит:

— Чтоб добраться до острова, надо плыть три года. Да обратно вернуться — ещё три. Вот корабль выступит в море, месяц прослужит, а там и потонет. И стрелец и матросы — все на дно пойдут!

( Нет, это не бабка простая сельская, а адмирал Нахимов какой-то! )

Комендант выслушал её речи, поблагодарил бабку за науку ( вежливый! ), наградил её золотом и бегом к королю.

— Ваше величество, есть светлая новость! Можно стрельца погубить.

Король тотчас отдал приказ по флоту: изготовить к походу самый старый корабль, нагрузить его провизией на шесть лет. И посадить на него пятьдесят матросов, самых распутных и горьких пьяниц. ( Видно, король не очень дальновидный был. Не мог он сообразить, зачем класть провизии на шесть лет, когда корабль через месяц на дно пойдёт? Его только то «оправдывало», что половина ума у него стрелъцовой женой была занята. )

Побежали гонцы по всем кабакам, по трактирам, набрали таких матросов, что глядеть любо-дорого: у кого глаза подбиты, у кого нос сворочен набок, кого на руках принесли.

И как только доложили королю, что корабль на тот свет готов, он в ту же минуту потребовал к себе стрельца Федота.

— Ну, Федя, ты у меня молодец. Можно сказать, любимчик, первый в команде стрелец. Сослужи-ка мне службу. Поезжай за тридевять земель в тридесятое море. Там есть остров, на нём ходит олень — золотые рога. Поймай его живого и привези сюда. Это большая честь.

Стрелец задумался — нужна ли ему эта честь? А король говорит:

— Думай не думай. А коли не поедешь, мой меч — твоя голова с плеч.

( Это так в шутку говорилось: «Мой меч — твоя голова с плеч». А на самом деле в тюрьму сажали или на каторгу направляли на двадцать лет. )

Федот повернулся налево кругом и пошёл из дворца. Вечером приходит домой крепко печальный, слава Богу, трезвый. И не хочет слова вымолвить.

Жена Глафира ( помните — бывшая горлица? ) спрашивает:

— О чём, милый, ты закручинился? Аль невзгода какая?

Он рассказал ей всё сполна.

— Так ты об этом печалишься? Есть о чём! Это службишка, не служба. Молись-ка Богу да ложись спать. Утро вечера мудренее.

( Другой бы стал спорить с женой. Мол, что значит ложись, когда надо действовать! Не до сна теперь! А Федот спорить не стал, он всё сделал, как жена приказала. Или жену уважал сильно, либо спать любил ещё сильнее. )

Он лёг спать, а жена его Глафира развернула волшебную книгу, и явились перед ней два неведомых молодца. Те же самые, что ковёр вышивали. ( Очень удобные подростки. ) Они спрашивают:

— Что угодно?

— Ступайте в тридесятое море на остров, поймайте оленя — золотые рога и доставьте сюда.

— Слушаем. К рассвету будет исполнено.

( Я же говорил — золотые ребята. )