Лемони Сникет - Тридцать три несчастья. Том 4. Занавес опускается [книги 11-13] [сборник litres]

– Хрен! – сказал он хриплым голосом. – Смотрите: «Паникерство Ишмаэля помешало продолжить работу над туннелем, хотя у нас имеется избыток хрена на крайний случай».

Вайолет начала говорить, но подавилась грибком и долго кашляла.

– Что значит «паникерство»? – наконец выговорила она.

– Избыток? – Голос у Солнышка, сдавленный стеблями и шапочками, прозвучал не громче шепота.

– «Паникерство» означает «вызывать у других страх», – объяснил Клаус, чей словарный запас не пострадал от яда, – а «избыток» означает «более чем достаточно». – Он тяжело, с присвистом вздохнул и продолжил читать: – «Мы пытаемся создать растительный гибрид внутри корневого покрова, который должен обеспечить безопасное плодоношение, хотя и опасное для тех, кто находится in utero [59]  В утробе (лат.) . . Разумеется, на случай изгнания нас с острова у Беатрис припрятано небольшое количество в сосу…»

На этом месте средний Бодлер закашлялся так неистово, что уронил тяжелый том на пол. Сестры крепко обняли брата, тело его сотрясалось от действия яда, но он поднял бледную руку вверх и показал на потолок.

– Корневой покров, – прохрипел он наконец. – Папа имеет в виду – корни у нас над головой. Растительный гибрид – комбинация двух растений. – Он задрожал, и глаза его за стеклами очков наполнились слезами. – Но я не понимаю, что он хочет сказать.

Вайолет поглядела на корни у себя над головой, через которые уходил вверх перископ, исчезая в переплете ветвей. К своему ужасу, она обнаружила, что стала видеть, как сквозь туман, словно гриб окутал уже ее глаза.

– Похоже, что они ввели хрен в корни яблони, чтобы всех обезопасить, – сказала она. – Отсюда «обезопасить плодоношение», то есть дерево дает неядовитые плоды.

– Яблоки! – вскрикнула Солнышко сдавленным голосом. – Горькие яблоки!

– Вот именно! – подхватил Клаус. – Дерево – это гибрид, его яблоки горчат оттого, что содержат хрен!

– Если мы съедим яблоко, – сказала Вайолет, – яд грибка будет нейтрализован.

– Гендрев, – согласилась Солнышко каркающим голосом. Она слезла с коленей старших и, отчаянно задыхаясь, поползла к дыре в корнях.

Клаус попробовал пойти за ней, но, когда встал, голова у него так закружилась, что ему пришлось опять сесть и сжать кулаками гудящую голову. Вайолет мучительно закашлялась и схватила брата за руку.

– Пойдем, – исступленно просипела она.

Клаус покачал головой.

– Я не уверен, что мы доберемся до яблок, – сказал он.

Солнышко потянулась к дыре, но скорчилась на полу от сильной боли.

– В ящик? – спросила она тихим, слабым голосом.

– Мы не можем умереть здесь. – Голос Вайолет был еле слышен, младшие брат с сестрой с трудом уловили ее слова. – Наши родители спасли нам жизнь именно в этом самом помещении много лет назад и даже не знали об этом.

– Тумургла, – произнесла Солнышко, но, прежде чем брат и сестра успели спросить, что она имеет в виду, все услышали какой-то новый звук, тихий и непонятный, шедший из-под корней яблони, которую их родители давным-давно скрестили с хреном.

Звук был свистящий, похожий на шуршание сухой травы, но на самом деле такой свист или шипение издает паровоз, когда останавливается и выпускает пар, или публика, просидевшая весь вечер на спектакле Аль Функута. Бодлеры были в таком отчаянии, так перепуганы, что на миг решили, будто это медузообразный мицелий празднует победу над тремя отравленными детьми или даже испаряются их надежды. Однако то не был звук испаряющейся надежды или празднующего победу гриба и, к счастью, не звук паровозного гудка или изъявления недовольства театральной публики – подобным явлениям ослабшие Бодлеры не смогли бы противостоять. Нет, свистящий звук исходил от одного из немногих обитателей этого острова, чья история насчитывала не одно кораблекрушение, а два, и, возможно, из-за своей горестной судьбы этот обитатель сочувствовал горестной истории Бодлеров, хотя, в общем-то, трудно сказать, в какой мере может испытывать сочувствие пресмыкающееся, пусть и вполне дружелюбное. Я не отваживаюсь пускаться в серьезные исследования этого вопроса, а жизнь моего единственного друга- герпетолога закончилась довольно давно, поэтому, что думала данная змея, скользя к детям, остается подробностью их истории, которая может так и остаться неизвестной. Но даже и без этой невыясненной детали совершенно ясно, что произошло. Змея проскользнула в отверстие между корнями яблони, и, что бы она ни думала, судя по свистящему звуку, проходившему между сжатыми зубами рептилии, было совершенно ясно, что Невероятно смертоносная гадюка предлагает бодлеровским сиротам яблоко.