Аиша Саид - Жизнь Амаль

Я попыталась представить его подростком, любящим потрепанную книгу. Но не смогла.

Зазвонил мобильный. Он взглянул на телефон и потом на меня.

– Так и быть, я не стану тебя наказывать, – сказал он. – Видишь? Я могу быть снисходительным, только больше не смей трогать мои книги.

Он поднес телефон к уху и сделал мне знак удалиться. Я вышла в коридор. Он отпустил меня. Не наказал. Ничего страшного не произошло. Все было прекрасно. В душе я должна была чувствовать благодарность. Но дело в том, что именно эти книги сделали для меня терпимым пребывание в этом доме, они помогали мне спать по ночам, не задыхаясь от тоски по дому. Как же я могла прожить без книг?

У Насрин Баджи была мигрень. Я потратила половину ночи, массируя ее голову, но это не помогло, и за завтраком она все еще морщилась от боли.

– Я могу приготовить вам ванну, когда вы позавтракаете, – предложила я. – Пар иногда помогает.

– Лучше отдохнуть. – Она прижала руку ко лбу и встала. – Мумтаз отпросилась на вторую половину дня навестить сестру. Присматривай за кухней, пока она не вернется.

– И передай Билалу, что я буду работать в библиотеке, – сказал мне Джавад Сахиб. – Пусть не беспокоит меня, пока я его сам не позову.

– Что за работа? – спросила Насрин Баджи.

– Так… разная бухгалтерия и документы.

– Но почему? Это должен делать Заид. Зачем же нам бухгалтер?

– Бухгалтер он или нет – вопрос спорный, а единственный, кому я могу доверять, – это я сам, – ответил Джавад Сахиб. Затем он посмотрел на меня. – Как у тебя с ней дела? – Он кивнул в мою сторону.

– Очень хорошо, – ответила Насрин Баджи. – Она – дар Божий.

– Отлично. Я рад, что все так сложилось, – ответил Джавад.

В кухне я поставила грязную посуду в раковину и хотела включить воду, как вдруг почувствовала, что кто-то дернул меня за камиз. Рядом стояла Фатима. Выражение ее лица было мрачным.

– Что случилось?

Я выключила воду.

– Я слышала о том, что произошло вчера. О книгах.

Я покраснела. Наверное, Токир всем разболтал.

– Выходит, ты умеешь читать? – спросила она.

– Да. Я ведь училась в школе.

– А меня сможешь научить?

Я замерла от неожиданного вопроса.

– Папа сказал, что даст мне бумагу и карандаш.

Я взглянула на Хамида. Он накрыл горшок металлической крышкой, отложил ложку в сторону и кивнул.

– Но, может, я и не смогу это осилить, – продолжила она. – Мама говорила, что я не очень-то умная.

Она произнесла это без всякого сожаления, как будто говорила о чем-то обыденном. Взяв нож для масла, я протянула ей.

– Что это? – спросила я.

– Как что? Нож.

– А какой он формы?

– Ну… длинный. Прямой.

– Правильно! Именно так и выглядит первая буква арабского алфавита – алиф.

– Алиф… – медленно повторила она.

– Видишь? – усмехнулась я. – Ты уже учишься читать. Я могу учить тебя, когда у нас будет время. Это не так уж и сложно, обещаю.

Ее глаза расширились. Она взяла у меня нож для масла и побежала показывать повару. Закончив мыть посуду, я вышла на веранду. Теперь, когда Джавад Сахиб вернулся, она снова пустовала. Я все время вспоминала слова Фатимы. Зачем матери говорить своей дочке такие жестокие вещи, если это явно неправда?

Вдалеке что-то мелькнуло. Я прищурилась. Это был кот. Рыжий с белым. Я подошла к тому месту, где он, растянувшись, нежился под солнцем.

– Здесь так спокойно, правда?

Набила вышла и присоединилась ко мне в саду, примыкавшем к веранде. Металлическую чашу с молоком она поставила на траву. Кот подошел к Набиле, потерся о ее ноги и замурлыкал.

– Он бездомный. – Набила погладила кота. – Бродил здесь целую неделю, когда я только приехала. С тех пор кормлю его молоком. Я назвала его Чоту.

– Хорошенький, – осторожно заметила я.

– Да, – ответила Набила. – Когда я впервые пришла сюда, то старалась почаще сидеть возле этих цветов. – Она указала на фиолетовые цветы неподалеку. – Не знаю, как они называются, но такие же росли у дома родителей. Я обычно смотрю на них долго-долго, и на какое-то время мне удается представить, что я дома.

Это были первые слова, которые она сказала мне без привычной злобы.

– Когда ты попала сюда? – спросила я.

– Мне было девять лет, – ответила Набила. – Столько же, сколько сейчас Фатиме.

– За долги?

– Да не было никаких долгов, пока меня не привезли сюда. – Ее лицо потемнело. – Меня продали за шесть коз и корову. На свадьбе моей старшей сестры. Мои родители обещали, что они вернутся за мной, как только уплатят долг.