Татьяна Сергеева - Вольные упражнения

Ну ребята – ладно, а вот почему учителя злятся, не понимаю. Я не хулиганю, не пью, не курю, в полиции никогда не была, учусь прилично – за что меня так ненавидеть? Между прочим, я ломлю как лошадь и на международных соревнованиях за свою страну выступаю…

Я никому не говорила, что получаю стипендию. Как-то узнали – что было! От зависти все словно с ума посходили. Наташка Переверзева столько трепалась по этому поводу, наверно, мозоль на языке схлопотала. А Колька Семёнов, этот засюсюканный маменькой очкарик, так презрительно на меня посмотрел и плечиком пожал… С тех пор в мою сторону даже головы не поворачивает. Когда за границу начала ездить, с соревнований приеду, все тормошат, расспрашивают, а Колька учебник раскроет и отвернётся или вообще из класса демонстративно выйдет. Ну и пусть себе. Мне-то что!

Но, если честно, на уроках я отвыкла сидеть. Сорок пять минут – целая вечность!

Наконец-то кончился последний урок. Елизавета Павловна в учительскую поплыла. А мои однокласснички почему-то не разбежались, как обычно, а все в классе остались. Опять против меня что-то задумали, сразу видно: шушукаются, хихикают и на меня поглядывают.

– Ладно, – говорю, – выкладывайте сразу. Мне на тренировку пора.

Колька Семёнов фыркнул, как кот, вышел из класса и дверью хлопнул.

– Ну и дурень! – крикнула ему вслед Наташка. Потом ко мне повернулась и хитренько так говорит: – Мы, Анюта, вчера в цирке были… Так там один на проволоке сальто делал… Или как там это у вас называется, когда подпрыгивают, через голову переворачиваются и снова на проволоку встают. Вот мы и поспорили: ты ведь на бревне всякие прыжки делаешь, говоришь, даже чемпионкой на этом снаряде стала в Дании… А вот на канате сможешь? Своё упражнение на канате сделать сможешь?

Ни фига себе! Совсем чокнулись! Я даже засмеялась. Вот что значит ничего не понимать в гимнастике! Это мою-то комбинацию на канате?! Любой чемпионке мира предложите такое – что она вам скажет? Стою и думаю: ну как этим психам объяснить?

– Какое там упражнение! – скорчил рожу Ромка Генин. – Ей бы просто по канату пройти и не свалиться…

– Ну, пройдёшь? – просто изнывала Наташка. – Восемь лет на гимнастику ухлопала, а пройти по канату не можешь?

Ну что с них взять?! Спортом они не интересуются, на соревнования не ходят, даже по телику гимнастику не смотрят. Столько раз на городские соревнования приглашала – ни один не пришёл. А сейчас вот придумали этот канат.

– Пройти пройду, – пожала я плечами. – Только где?

Мальчишки засуетились.

– Это мы сейчас… Это мы в один момент…

Ага, готовились, значит! Наташка просияла даже, прошептала мне на ухо:

– Молодец, Анютка! Я с мальчишками из-за тебя поругалась, понимаешь? Они не верят, что ты классная гимнастка, говорят, что здесь что-то не так, что ты только хвастаешься и что тебя проучить надо… Вот я с ними и поспорила на шоколадку. Поспорила, что ты по канату запросто…

Неслабо, конечно. Я на неё так внимательно-внимательно посмотрела, а Наташка даже глаз не отвела. Смотрит, взгляд такой небесно-голубой, чистый. Она меня каждый раз просто поражает. Но это единственный человек в классе, с которым я не то чтобы дружу, но по крайней мере разговариваю.

Откуда-то вдруг появился канат. Мальчишки, суетясь, прикрепили его к ручке двери и протянули через весь класс к оконной раме. Высота над полом получилась небольшая, спрыгнуть всегда можно, но угол наклона вышел приличный. Я потрогала канат рукой. Натянули туго, черти, наверно, опробовали не раз, провокаторы… И где только канат достали? Из физкультурного зала стащили, не иначе.

– Ладно, – говорю. – Отходите!

Мальчишки отошли. Наташка торопливо затолкала швабру в ручку двери и встала возле неё. Я сбросила старые босоножки, подставила учительский стул и взгромоздилась на канат. Бред какой-то… Самый настоящий дурдом. А отказаться нельзя, и так в классе жизни нет, даже в школу идти не хочется. Чуть-чуть покачалась на носках – ничего, стою. Нор-маль-но…

– Ну, давай, Анюта, давай! – зашипела Наташка осипшим от страха голосом. – До окна и обратно…

Видела бы меня сейчас Ирина! Убила бы. Главное – не свалиться. Сальто делать я, конечно, не собираюсь, мне ещё пожить хочется, но пройти, пожалуй, можно. К окну идти – вверх, назад – вниз. Главное – повернуться, но над подоконником можно взяться рукой за оконную раму, переживут однокласснички – это им не цирк. Делаю первый шаг, следующий… Нормально. Можно и поувереннее. Иду смелее, даже пританцовывать начала. Учительский стол уже подо мной. Ещё на два шага ближе к раме… И вдруг… Я не успеваю ничего понять. Рама вдруг отделяется от окна и начинает медленно клониться в мою сторону. Раздаётся сначала треск, потом грохот, звон разбитого стекла, я падаю, ребята с визгом – врассыпную. Потом меня бьёт по голове что-то тяжёлое, мне очень больно, но я, как всегда, молчу… Наташка бросается ко мне, истерически кричит: