Александр Соколовский - Таёжная речка Акшинка

Постояли они вдвоём у нашего перемёта, и оба нырнули в глубину реки.

Подождал я еще немного, гляжу — опять возвращается большой ленок. Подплыл к поводкам и снова стал их пересчитывать. Плавает вдоль перемёта и крючки считает.

Слышал я, что старые рыболовы и охотники, рассказывая о своих похождениях, любят иногда приврать. Не захотелось мне, чтобы Василий Васильевич надо мной смеялся, и ничего не сказал я ему про ленка-сторожа. Первый день терпел, второй терпел, а на третий не выдержал. И рассказал.

Только Василий Васильевич надо мной смеяться не стал.

— У всякого зверя сторож есть, — сказал он. — Наверно, есть и у рыб в их стаях сторожа. А что рыбы между собой разговаривают — это точно. Они об опасности всегда друг друга предупреждают. Только голоса у них тихие — человеку ни за что не услышать.

Конечно, собираясь в наше лесное путешествие, мы захватили из города и кое-какие лекарства. Йод, бинты, вату, таблетки от головной боли, нашатырный спирт… Даже крем от комаров захватили. Есть такой крем специальный, «Тайга» называется. Намажешься им, и комары тебя не трогают, только вокруг вьются и пищат от злости. А вот каких-нибудь пилюль на случай, если вдруг живот заболит, мы взять с собой не догадались. А животы-то как раз у нас и разболелись. Наверно, от брусники, которую мы нашли недалеко от нашей полянки и ели горстями немытую.

Вот лежим мы в палатке, охаем и стонем, а животы у нас болят всё сильнее да сильнее.

Вдруг в стороне затрещали кусты, зашуршали ветки и раздался чей-то громкий голос:

— Какие живые люди есть?

В ответ мы только дружно застонали.

Полотняная дверь палатки приоткрылась, и в неё просунулась голова в старой чёрной кепке, из-под которой спускался на плечи неожиданному гостю кусок кумача — защита от комаров.

Лицо у незнакомца было добродушное, скуластое, с узенькими щёлочками-глазами.

— Ай-яй-яй, — проговорил он, покачав головой. — Совсем больные люди есть…

Гость протиснулся в дверь палатки и присел на корточки, разглядывая нас с сочувствием.

— Живот болит, — вдруг сказал он убеждённо.

Мы так удивились догадливости незнакомца, что даже охать перестали. А он, пятясь, вылез из палатки и исчез.

— Пришёл, увидел, убежал… — попробовал пошутить Василий Васильевич. Но шутка вышла невесёлая.

Мы опять были одни. И оттого, что этот прохожий появился так внезапно и так же внезапно исчез, нам стало совсем грустно.

Прошло минут десять или пятнадцать. Вдруг мы услышали какое-то бульканье. Как будто кто-то наливал воду из чайника в кружку. А потом дверь палатки снова приоткрылась, и загадочный незнакомец предстал перед нами.

— Пить надо, — сказал он, протягивая кружку. — Живот болит — пройдёт; лихорадка есть — всё равно пройдёт…

Я взял кружку и увидел, что в ней намешана какая-то зелёная кашица.

— А что это такое? — спросил Василий Васильевич.

— Из города люди, — вместо ответа усмехнулся прохожий. — Какая трава на сопках есть, в лесу есть — не знают. Пить надо, — повторил он строго, совсем как доктор, который даёт больному горькое, но полезное лекарство.

Я с опаской отхлебнул из кружки. Вкус у кашицы был горьковатый. Но я терпеливо выпил половину приготовленного странным незнакомцем лекарства и передал кружку Василию Васильевичу. Он допил остальное и сказал:

— Так ты, значит, лесной доктор!

— Кто в тайге живёт, в тайге ходит, траву знает — всё равно как доктор, — ответил наш гость.

Пока мы лежали, дожидаясь, когда подействует лекарство, незнакомец разжёг костёр, поставил на огонь сковородку и стал чистить картошку. Мы видели его сквозь откинутую дверь палатки. Потом он куда-то ушёл и вскоре вернулся, неся пучок травы. А тут и боль у нас стала проходить. Мы вылезли из палатки и сели возле костра. Картошка уже шипела на сковородке, и Василий Васильевич, покрутив носом, сказал:

— Что-то как будто жареным луком пахнет.

— Картошку с луком есть будем, — кивнул наш гость.

— Откуда же лук? — удивился я. — Мы с собой лука не взяли.

— Зачем лук брать? — сказал лесной доктор. — Лук везде в лесу много есть.

Тут я увидел, что он срезает острым ножиком розоватые клубеньки корешков у травы, которую успел собрать, и бросает их на сковороду. Стебли у травы были прямые, высокие, с пушистым зонтиком наверху. Я догадался, что это и есть лесной лук. Но мы с Василием Васильевичем раньше этого не знали, хотя и видели кругом такие зонтики.