Александр Соколовский - Неутомимые следопыты

Сообщенная Русаковым новость как будто не произвела на Женьку особого впечатления. Первый раз я видел Ваську так близко. Он, видно, возвращался из булочной. В авоське у него лежал батон и половинка буханки черного хлеба. Понуро он ковырял носком ботинка снег. А Женька принялся стыдить Русакова:

— Эх ты! Мы с Серегой особое задание выполняли: разыскивали героиню — участницу баррикадных боев. А ты нам только мешал. Да ладно бы один мешал. А то ребят созвал со всей улицы и рад, что справился. — Он помолчал, видно, переживая, и обернулся ко мне: — Пошли, Серега. — Но потом, будто спохватившись, опять взглянул искоса на Ваську. — Лучше, чем драться, ты бы в Доме пионеров в какой-нибудь кружок записался.

— А куда я запишусь? — уныло спросил Васька.

— Там кружков много. Хочешь, в авиамодельный… или в спортивный!..

— Меня не примут, — хмуро, но с затаенной надеждой отозвался Русаков. — Двоек много… Да и с дисциплиной тоже… не очень…

— А ты бы исправил двойки. Кто тебе мешает?

— Дома заниматься нельзя… Тетка у меня. Жуть, а не тетка.

Женька теперь глядел на Русакова исподлобья, внимательно и серьезно.

— А ты бы в школе занимался.

— Я уж пробовал, — махнул авоськой Русаков. — Да никак не получается… Только задумаюсь над примером — и всегда что-нибудь отвлекает… Вот на завтра опять задачку дали. А я ее снова решить не могу.

— А какая задачка? — поинтересовался Женька. — Трудная?

— Если бы легкая была, я бы сам решил, — криво усмехнулся Васька. — А там иксы всякие да игреки…

Он умолк и снова принялся ковырять носком башмака снег. Женька тоже молчал.

— Ладно, — вздохнул Русаков. — Пойду. Холодно. Да и тетка скоро от соседки возвратится…

— Подожди, — остановил его Женька. — Хочешь, я тебе помогу задачу решить?

— А сумеешь?

— Сумею. Пойдем.

Васькины глаза вспыхнули радостью и надеждой.

— Пошли, — обрадованно заторопился он. — Тут недалеко. Я в доме пятьдесят три живу.

— А как же мы? — в растерянности воскликнул я.

— Да пусть с нами идут, — сказал Васька. — Тетки сейчас все равно дома нет. А когда она вернется, вы уж уйдете. И дела свои успеете сделать.

Обрадованные, мы вчетвером двинулись по улице и вскоре остановились перед скромным двухэтажным домишкой древней постройки. На улицу с любопытством глядели подслеповатые окошки, заставленные изнутри горшками с геранью и флоксами.

— Только ноги вытирайте, — предупредил нас Русаков, поднимаясь на крыльцо и вынимая большую связку ключей, — а то тетка заругается.

Мне стало смешно. До чего же храбрец Васька Русаков панически боялся свою тетку. Но вслух я смеяться не стал. Мы поочередно пошаркали ногами о железный половик у порога, и Васька, отперев наконец дверь, повел нас по коридорчику.

Обстановка комнаты, куда мы вошли, была совершенно простая. Внезапно я увидел в простенке между окнами знакомую фотокарточку. Ту самую, которая висела в Историко-революционном музее «Красная Пресня» в маленьком зале на втором этаже, с изображением шестерых девушек-курсисток.

— Смотри, Жень! Фотокарточка!.. Помнишь, в музее?

— Откуда она здесь? — спросил Женька.

— Давно уже висит, — отозвался Русаков. — А кто тут изображен, не знаю. — Он уже вытащил из портфеля тетрадку по алгебре и сейчас с нетерпением поглядывал на Вострецова, словно безмолвно спрашивая: «Ну для чего тебе это старье понадобилось?»

— Что же, посмотрим, что у тебя там не получается.

Несколько минут слышалось Женькино сопенье да шмыганье носом. Я знал, что Вострецов один из лучших математиков в классе, и не опасался за него.

— Да ведь это же очень просто, Вася! Только тут нужно вместо знака «минус» «плюс» поставить.

Женька вытащил из кармана авторучку и принялся что-то быстро переправлять в русаковской тетради. А я все смотрел на знакомую фотографию, не в силах был от нее отвести взгляда. И мне вспомнилось, как мы с товарищем расхаживали по залам Историко-революционного музея «Красная Пресня».

Женька наконец исправил Васькину задачку и тоже уставился на фотокарточку.

— Что это за фотография? Откуда же она к вам попала?

— Тут будто бы родственница моя изображена, — нерешительно произнес Васька. — Вот эта. — И он прикоснулся к девушке, сидящей облокотившись о столик. — Бабка, что ли… — Потом после недолгого молчания сказал: — Может, в сундук заглянуть? Старый такой сундук, видно, еще до революции сделан. Весь какими-то бумагами набит…

— Сундук? — вырвалось у меня. — А где он?