Фрида Вигдорова - Двенадцать отважных

— Да что с тобой?

— Уж мы тебе кричим, кричим!

Перед Борисом стояли брат и сестра Погребняки.

— Ты чего? Ну чего ты? — С двух сторон испуганно заглядывали они ему в лицо.

— Письмо получил, да? — Нина взяла из рук Бориса открытку. — Толя, глянь-ка, от Тани! — радостно воскликнула она.

Борис им не отвечал. Он ничего не слышал, он все думал о том страшном дне.

…Женщины шли тогда молча, ни слез, ни вскриков, только время от времени слышалась немецкая команда. Все, кто оставался в селе, долго смотрели, как они становились все меньше и меньше. Под конец видна была только пыль…

— Слушай, — переглянувшись с Ниной, сказал Толя, — а может, Таня забыла про ваш уговор. Может, она и вправду неплохо живет.

Борис еще ниже опустил голову. Он плакал. Нина была ласковая, самая ласковая девочка в их отряде, она села рядом с Борисом, погладила его по плечу ладонью.

— Вот глупый, — тихонько приговаривала она, — самое главное, что Таня жива. Жива! Понимаешь? Это же самое главное!

Ребята знали: Борису вдвойне тяжело — и за Таню и за мать. Каково матери-то будет прочитать такое письмо!

И вдруг Толю осенило. Он знал, как берегли ее Таня с Борисом, скрывали от нее даже маленькие неприятности. И очень может быть…

— А твоя мать знала о вашем уговоре с Таней? — спросил Толя.

Борис поднял на него покрасневшие от слез глаза.

— Не-ет, — недоуменно протянул он. — А что?

— А то, чудило, что тебе незачем скрывать от нее Танино письмо…

— Ну, конечно! — не дала договорить брату Нина. — Таня же пишет, что живет очень хорошо. Представляешь, как мама будет рада!

Нина с Толей пошли на промысел в поле, там иногда удавалось насобирать немного мелкой картошки, которую случайно оставили в земле. Борис направился к Носаковым. Открытку он решил показать матери вечером, когда хоть немного успокоится сам. Да, Толя подсказал ему хорошую мысль. У него-то, у Бориса, от горя все выскочило из головы, и, если бы не Толя, он бы попросту скрыл от матери Танино письмо.

«Что же было в тех строчках, которые зачеркнуты? — думал он, медленно шагая к Васиному дому. — Что же она еще писала?»

И вдруг Борис заметил, что на улице творится что-то неладное, первым об этом сказало ему лицо встречной женщины. Оно было одновременно и встревожено и лукаво, глаза ее смеялись, и, однако, эта женщина торопливо шла к дому, будто хотела как можно скорее уйти от сторонних глаз. Борис оглянулся. Несколько женщин так же торопливо расходились по хатам, стараясь не глядеть друг на друга. Напряженная тишина, казалось, наполнила улицу.

На углу, заложив руки за спину и явно подражая фашистам, прохаживался полицай Сидоренко. Он прохаживался взад и вперед, гордо поглядывая по сторонам и, видимо, чувствуя себя хозяином села.

Вот он повернулся спиною к Борису, и мальчик похолодел от ужаса. На тучной спине полицая ясно виднелась бумажка с какой-то надписью. Борис старался идти с самым независимым видом и не глядеть на Сидоренко, пока не подошел к нему совсем близко. Проходя, он покосился и прочел: «Я предатель и сволочь». Внизу стояла их подпись — печатка КСП.

Борис свернул в проулок, зашел во двор к Погребнякам, прошел огородом, перелез через плетень и направился к Васиной хате задами.

«Кто это сделал? — думал он. — Кто так созоровал? Неужели опять Володя? Нет, не он. Конечно, не он!»

Он вспомнил слышанный им разговор старух: «Ах, проклятые, пожгут из-за них село, вот увидите, допрыгаются они!» И что толку в этих бумажках? Когда Володя Лагер рисковал, он все-таки рисковал ради пистолета, из которого можно было убить врага или защитить своего. Ради этого стоило рисковать. Но кому нужна бумажка, приклеенная к спине полицейского? Что, кроме гибели всего их союза, может получиться из этого озорства?

Как-то само собой случилось так, что после исчезновения Васи он, Борис, стал начальником штаба. И вот именно с этого времени все пошло вкривь и вкось. Володя чуть не погубил их своей выходкой с самопалом, а теперь эта нелепая бумажка на спине Сидоренко.

Кто же приклеил эту бумажку? Уж наверняка не Надя Гордиенко, спокойная и рассудительная Надя. Нина и Варя тоже никогда не стали бы так глупо рисковать. Наверняка это дело рук Ленки.

«Что-то нужно делать, — думал он, — если так дальше пойдет, все пропадем ни за грош».

Он шел к Домне Федоровне, чтобы узнать, не вернулся ли Вася. Однако ему не пришлось ничего спрашивать. Еще издали он увидел, как Домна Федоровна подошла к воротам и стала смотреть на дорогу.