Андрей Буткевич - Среди гор

Однажды, выполняя чье-то поручение, Каймас с корзиной за спиной проходил мимо площадки, на которой несколько десятков, а может быть, несколько сотен молодежи, с красными повязками на шее, под музыку и команду маршировали, точно на параде.

Каймас остановился. Сердце в груди его забилось так сильно, сильно. Вот если бы ему бросить свой куртан и чужую корзину и пойти туда, к ним.

— Э! Чего рот разинул! — крикнул кто-то из прохожих и толкнул юношу.

Сердце опять забилось сильно, сильно, но уже от обиды.

Еще раз взглянув на ряды, пестреющие красными галстуками, Каймас быстро и легко побежал вперед со своей ношей.

Подвал рано просыпается, — ведь там большинство живущих мужчин — муши, а их работа временем не ограничена, и ее надо ловить, быть к услугам тех, кому они могут понадобиться. Солнце еще только поднимается из-за Нарикальского хребта, и его первые золотисто-розовые лучи бегут по склонам горы Давида, а муши уже занимают закрепленные за собой позиции на людных скрещениях улиц.

Воздух прохладен. По еще сонным улицам, звонко цокая копытцами, бредут трудоспособные ослики. На их спинах в больших корзинах удобно уложены горшочки с мацони [7] Мацони — простокваша. , фрукты, овощи и зелень, на которых еще не обсохла роса. Сзади осликов следуют их хозяева с тонкими прутьями в руках для понукиванья животных и выкрикивают:

— Мацо-о-о-ни! Хорош мацо-о-о-ни!

— Ло-о-о-о-биа-а-а [8] Лобиа — вид фасоли. ! Моло-о-о-дое ло-о-о-о-биа!

— Шу-улаверски [9] Шулаверский виноград — особый сорт, называется Шулаверским по месту его произрастания. виино-о-о-гради-и-и!

Они своими певучими голосами нарушают утренний покой улицы и призывают ее к жизни.

Улицы понемногу начинают оживать. Дворники еще лениво подметают вчерашний сор и поливают сухую землю и камни.

— Нафты-ы-ы! На-афт! Ке-е-ероси-и-ни! — оглушительно выбрасывает человек с двумя жестяными бидонами керосина в руках и мчится вдоль улицы, попутно внимательно заглядывая в окна, выжидая, не поманит ли его какая-нибудь хозяйка, нуждающаяся в утренний час в керосине.

— Бу-у-у-у-блики! Свежие бу-ублики! — звонко вторит ему мальчуган со связками свежих бубликов.

Каймас утром не пошел на работу: ему надо было видеть Сережу и поговорить с ним. Он знал, что сегодня в его кармане не будут звенеть монеты, что брат будет ругать его. Пусть! Но ему нужно видеть Сережу.

— Бублики! Свежие бу-у-у-у-блики! — выкрикивает мальчуган со связкой бубликов, появляясь во дворе, где, в ожидании Сережи, сидит Каймас. На призыв мальчика, обращенный ко всем, желающим утром полакомиться свежими бубликами, еще не закончив своего туалета, стремительно скатывается с лестницы Сережа. Каймас еще издали слышит поспешный спуск своего приятеля с лестницы и направляется к нему навстречу, но Сереже не до Каймаса.

— Бублики! бублики! — кричит он и бежит за продавцом, уже направляющимся к воротам. На обратном пути, со связкой подрумяненных бубликов в руках, он только замечает юного мушу.

— А, Каймас! Здорово! — бросает он на ходу, направляясь к лестнице, с которой минуту тому назад он стремительно спускался.

— Сереж! — нерешительно протягивая вперед руку, точно желая остановить мальчика, бросает юноша. — Сереж! — еще раз повторяет он.

— Ну, что? — останавливается мальчик. — Почему ты сегодня не на работе? — спрашивает он Каймаса.

— Надо с тобой говорить, — более решительным тоном отзывается тот.

— Со мной говорить? — изумляется мальчик и тут же добавляет: — Ладно! Ты вот здесь подожди меня. Я сейчас снесу бублики домой и вернусь к тебе. — И, не дожидаясь ответа, Сережа бежит наверх.

Сережа убежал, а Каймас остался внизу и ждал. Шли немногие минуты, но казались ему длинными, длинными. Вот слух юного муши уловил знакомый звук быстро спускающихся молодых ног. Сердце его забилось сильнее.

— Ну, вот и я! В чем дело, Каймас? — уже спрашивает его Сережа и поправляет свой красный галстук, который он уже успел подвязать.

— Зачем он? — спрашивает Каймас, осторожно дотрагиваясь до небрежно завязанного красного платка.

— Зачем?! — удивляется мальчик. — Да ведь я в коллективе! И вот недавно присягал и получил! — И Сережа уже с гордостью оправляет свой галстук.

— Зачем он? — опять упрямо повторяет Каймас, требуя какого-то другого пояснения.