Алина Бронски - И про тебя там написано

Книжка бесила меня: уж больно подробно в ней рассказывалось про Яспера, которого там звали Йонатан. Скука смертная. По какому праву авторша сжирает мое время, обсасывая всякую ерунду вместо того, чтобы сразу перейти к сути дела? Вот именно поэтому в детстве я читала только про приключения, а потом вообще переключилась на музыку. Песня через три минуты по-любому заканчивается, и не надо ломать голову, что там в ней еще произойдет. А когда читаешь, вечно такое чувство, будто весь сюжет можно описать одной фразой, но эта фраза по какой-то необъяснимой причине размазана тонким слоем по нескольким сотням страниц, так что в конечном итоге в мозгах остается сплошной гуляш. Может, кому это и нравится, но у меня терпения не хватает.

Лея Эриксон бесконечно тянула кота за хвост, и я воспринимала это почти как личное оскорбление. Лезет в мою жизнь и вместо того, чтобы прямым текстом рассказать о самом главном, ходит вокруг да около, разводит какие-то нелепые загадки. И ведь она точно знает, что Яспер-Йонатан для меня пустое место. Вон сама так и пишет.

Наконец терпение у меня лопнуло, и я пролистала книжку дальше, рассчитывая выяснить, правда ли отец с Алисией ждут ребенка и будет это девочка или мальчик. Но нужное место никак не находилось, и это сбило меня с толку. Тогда я отлистала назад, испугавшись, что что-то пропустила. Словом, просидела я над этой книжкой часа четыре без перерыва. Сроду со мной такого не бывало.

Когда я наконец ее захлопнула, голова у меня раскалывалась, а в глаза словно целую песочницу сыпанули. Да и вообще мне было как-то нехорошо. Вот так всегда с этими книжками, с ненавистью подумала я. Продираешься-продираешься, не чаешь дойти до конца, а потом сидишь, как мокрая курица.

По крайней мере одно мне стало ясно: не случайно Лея так подробно описывала Йонатана вначале. Она не просто листаж накручивала. У нее был свой замысел, такой чудовищный, что я и думать о нем не хотела. Может, подумаю завтра. Час поздний, глаза слипаются, в животе урчит.

Я принесла с кухни еще гуляша, съела все подчистую и поставила тарелку на подоконник. Попыталась немного посмотреть «Темное дитя», но не смогла: следить за перипетиями еще и этой истории сил уже не было.

Не раздеваясь, я легла на кровать и провалилась в сон.

Утром я проснулась с мыслью, что надо позвонить Петровне. Голова у меня по-прежнему гудела. Но Петровна, помнится, сказала однажды, что у воспитанных людей нынче звонить не принято: заставать человека врасплох — хамство. Понятия не имею, откуда у нее местами такие королевские манеры; неужели прямиком от киргизско-турецкого семейства?..

Воспитанные люди договариваются о звонке заранее по «Вотсапу», утверждала Петровна; ну разве что дело идет о жизни и смерти. Но о жизни и смерти дело не шло — по крайней мере, о моей или ее. При мысли, что опять придется возиться с буковками, мне стало плохо, поэтому я ничего писать не стала. Да и не знала я в точности, что написать.

Когда мы, как обычно, встретились в метро, я по-прежнему понятия не имела, что ей сказать. Книга стеной встала между нами. Мы молча шли рядом, рюкзаки оттягивали плечи, и Петровна грызла поседевшую шоколадку из автомата. Неподалеку от школы нам попался Яспер: уши торчком, ухмылка во всю рожу, словно это лучшее утро в его жизни.

— А-а, вот и ты! — сказал он мне. Петровна нахмурилась. С ее ростом в 179 сантиметров и IQ баллов эдак в 170 она не привыкла делить внимание со мной, а уж тем более довольствоваться вторым планом.

Я молча кивнула Ясперу, хотя у меня язык чесался гаркнуть: «Держись от меня подальше!» И дело тут не в моих желаниях — ради его же собственного блага. Но он увязался за нами и завел какой-то невнятный рассказ: я так и не поняла, то ли эта чушь ему приснилась, то ли он в кино на нее собрался. Уже на самом пороге класса до меня вдруг дошло, о чем он лопочет: он прочитал книгу. Почти до самого конца. Страниц двадцать осталось. Не сказать чтоб очень интересно, но вполне себе ничего — таково было его мнение, которого у него, впрочем, никто не спрашивал.

— Пока, — рыкнула я и плюхнулась на стул рядом с Петровной. И обнаружила, что она тоже пялится на меня.

— Что?! — нервы у меня в последнее время и так на пределе, а тут еще лучшая подруга чудит. Петровнины долгие задумчивые взгляды действуют на большинство людей, как шипение удава Каа из «Книги джунглей».

— Я тоже прочитала эту твою книжку, — сказала она. — Пошла в книжный, она там на полке стоит. Устроилась в уголке и в один присест одолела.