Владимир Воробьёв - Звено принимает решение

оезд на Север ушел, а Сережа с мамой все еще стояли на опустевшем перроне.

Сережа вздохнул и сказал:

— Идем, мам. Папа ведь обещал телеграмму дать, — и тут же понял: чепуху он говорит.

Мама все время как-то чересчур крепко держала его за руку, пока они шли до дому.

«Не бойся, не убегу», — невесело думал он.

— Хорошо, что завтра выходной, — сказала мама. — Домашними делами, наконец, займусь.

А Сережа подумал: «Опять весь день с пустяками провозится. Только выходной загубит».

На другой день после обеда мама мыла посуду и, как всегда, тихонько напевая, расспрашивала про что-то тонкую рябину. Сережа сидел рядом, и смотрел, как ловко повертываются у мамы в руках тарелки, чашки, блюдца.

— Мама! Давай я вымою.

Мама недоверчиво взглянула на него и, не то утверждая, не то спрашивая, проговорила:

— Разобьешь.

— Я? Ни за что! Я же немаленький!

— А ну, попробуй, чего, в самом деле! Отец на зимовке тоже сам моет посуду.

Мама немного помолчала и потом добавила:

— Ага, это ты слово отцу дал — мне помогать. Посмотрим, надолго ли тебя хватит.

— Подумаешь, какое дело! — протянул Сережа. — Это посуду-то мыть?

— Пока ты за меня посуду вымоешь, я успею на кухне прибрать. Вот и убавится у меня работы, — улыбнулась мама.

Когда попалась тарелка, из которой он днем ел кашу, Сережа подумал: «Тогда бы мне ее и вымыть, как поел, а то вон, как присохли к ней остатки. Конечно, — продолжал между делом размышлять он, — папа сам моет свой котелок, и тарелку, и все. А кто же еще за него делает?»

Скоро посуда была вымыта, вытерта и поставлена в буфет.

А когда были сделаны уроки и тетради с учебниками сложены в сумку, Сережа с сожалением вспомнил, что скоро придется ложиться спать. Мама в этом никогда не уступает.

Сережа пошел на кухню. Соседок там уже не было. Мама стирала белье.

— Все уроки приготовил? — спросила она.

Сережа пожал плечами:

— А когда это было, чтоб не все?

— Так будто и не было?! — улыбаясь, сказала мама.

Но сын постарался пропустить мимо ушей это замечание.

— Помощь требуется? — деловито спросил Сережа, подходя к корыту, полному пены и радужных пузырей.

— Без помощников обходимся, — пошутила мама. И вдруг спохватилась: — Да, ты спрашивал, что еще по хозяйству бывает? А вот стирка. Отец наш и стирает сам на зимовке.

— Ну уж… — недоверчиво произнес мальчик, — папа про это никогда не рассказывал.

— Что ж, по-твоему, он сорок пар белья с собой взял или прачку?

— Ого! «Прачку»! Сказала тоже! Очень им, полярникам, нужна там прачка! Там геологи, метеорологи…

— Вот и я об этом же говорю.

Мама быстро и красиво управлялась с бельем. Ее сильные белые руки так и мелькали в мыльной пене.

— Мама! Давай я попробую, — попросил Сережа.

— Ладно. Сейчас будем полоскать, выжимать белье, а потом на чердак пойдем развешивать.

— Идем. Давай! Выжимать, полоскать! — обрадовался Сережа и стал засучивать рукава.

И все-таки лечь в постель пришлось в положенное время.

С тех пор так и повелось у Сережи: во всем помогать маме.

Он сам мыл посуду, носил воду, дрова. И делать все это — было довольно интересно. Все зависит от того, как посмотреть на дело. Начистить до огненного сияния примус толченым кирпичом означало для него «драить медяшку». Перемыть посуду, почистить вилки, ножи — это «вахта на камбузе». Сбегать в магазин — «сделать рейс».

Ему было приятно видеть, как краснела от удовольствия мама, когда соседи хвалили его.

Как-то незаметно для самих себя и соседи стали говорить:

— Надо бы медяшку подраить. Где у нас толченый кирпич?

И даже общую кухню все называли теперь «камбузом», а лестницу — «трапом».

Попробовал Сережа сам вымыть пол. Сначала плохо получилось. Хорошо, что мама долго не приходила и ничего не видела.

Не догадался он заранее присмотреться, как это делается.

Просто взял вылил ведро воды на пол и стал водить туда-сюда тряпкой. Потом долго не знал, как ему быть: приходилось ногами все время ступать по мокрому и пачкать только что вымытую часть пола.

Устав ползать на четвереньках, Сережа вдруг сообразил:

— А швабра! Ни один корабль не существует без швабры!