Андрей Неклюдов - Звезда по имени Алголь

— Дурак — «костяные»?! Это только сверху костяные. Внутри они нежные. Нежные и сочные! Пальчики оближешь!

— Чур мне одну клешню!

— А мне вторую!

— А мне хвост!

Папуасы, как заворожённые, столпились у костра. В закоптелой кастрюле побулькивало. Сверху в ней кружили угольки, зола, разомлевший ольховый лист, зато глубже угадывалась богатая рыбная и картофельная гуща. Фигля беспрестанно туда заглядывал и втягивал ноздрями ароматный пар.

— Ух пожрём! — потрясал он ладонями живот. — Слав, одну ложечку, а?..

— Слав, и мне!

— А веслом по горбу? — спросил Славик, невозмутимо помешивая варево скрюченной алюминиевой ложкой.

Тетерь-младший, улучив момент, сунул в кастрюлю веточку и обсосал.

— Вот троглодиты! Не готово же, — ворчал для порядка вождь, однако дал-таки всем по ложке.

— Вкуснятина-а-а! — пропел Тетерь-старший.

Фигля с блаженной улыбкой закатил от удовольствия глаза:

— Жир по жилам растекается!

Когда очередь дошла до Алёшки, ему под дружный хохот поднесли в ложке варёный ольховый лист.

Провожаемый смешками, Алёшка отошёл и опустился на прохладную траву под кустами. Рядом покоилась банка с раком. Словно две травинки, из неё торчали усы. Одна травинка-ус была надломлена. Тёмное членистое существо словно окаменело. Лопух легонько постучал по стеклу. Усы дрогнули, задвигались лапы, но хвост упёрся в стенку.

«Наверное, ему тут неудобно и тесно», — подумал Алёшка. Он вспомнил, как сам час назад застрял в корнях под водой и как это было страшно… Наверное, и раку сейчас так же.

Животное приблизило к стеклу заострённую панцирную голову, и мальчишка увидел его глаза. Чёрные бусинки на стебельках. Они глядели прямо на него. Это было странно. Рыба никогда не глядит на человека, даже когда он ей, ещё живой, вспарывает брюхо. Она смотрит куда-то вбок, в небо, вообще никуда. Рак же уставился прямо в глаза Алёшки…

— Рака не пора варить? — долетело от костра.

Алёшке почудилось, будто животное в банке вздрогнуло. Нет, это, скорей всего, качнулась ветка, и по банке скакнуло пятнышко света.

«А ведь и я мог бы родиться раком», — поразила Алёшку неожиданная мысль. Он как будто даже ощутил на себе твёрдый панцирь, тяжёлые зазубренные клешни вместо рук, длинные усы-антенны…

— Рака! Рака сюда!

Алёшка испуганно уставился на машущих руками мальчишек. Невидимый панцирь свалился с него, и он снова стал человеком.

— Лопух, ты что, оглох?! Рака тащи, тебе говорят!

Алёшка снова заглянул в банку. Оттуда по-прежнему всё так же выразительно глядели на него чёрные бусинки глаз.

Прошла минута, другая… Ожидавшие потеряли терпение.

— Лопух!!! — взревели они.

Алёшка обвёл их каким-то обалделым взглядом и замедленно, словно на казнь, двинулся к костру. Обеими руками он крепко сжимал посудину с раком. Так, не отводя глаз от банки, он проследовал, точно слепец, мимо костра, мимо кастрюли, мимо возлегающих на траве папуасов.

— Стой! Куда?! — нагнал его свирепый окрик Драна.

Алёшка почувствовал, как ноги понесли его быстрее. В банке встревоженно копошился рак. Совсем по-человечьи он высовывал из воды то одну, то другую клешню, не иначе, указывая: туда! туда! к реке!

— Эй! Оставь рака! — неслось сзади.

Отшвыривая плечами ветки, не замечая острых сучков, Алёшка уже нёсся во весь опор.

— Держи-и-и!.. — настиг его визгливый крик вождя папуасов.

— Стой, тебе говорят! Получишь!

Всё ближе плеск реки.

— Держи-и-и его!!!

Забежав в воду, Алёшка быстро опустил банку и осторожно перевернул.

Сквозь прозрачный слой воды хорошо было видно, как свалившийся на дно рак поводит усами и стебельками глаз, вроде бы ища кого-то (может быть, своего спасителя, чтобы поблагодарить его?). Вот он слегка попятился. Затем отделился от дна и, словно маленький подводный аппарат, юркнул в глубину…

За спиной Алёшки Вершева, подобно крепкому ливню, приближался шум — трепетание кустов, хруст веток, шлёпанье босых ног.

Выскочив на берег, папуасы разом остановились и, тяжело дыша, уставились на пустую банку в руках Алёшки.

— Выпустил… гад… — порывисто хватая ртом воздух, проговорил Слава Козякин. — Не послушался… Ну берегись. В воду его! — приказал он. — Ракам на корм.

— В воду его, — повторил Дран.

Папуасы не двигались. Тетерь-младший присел на корточки у кромки воды и стал внимательно всматриваться в глубину, как будто надеялся увидеть там освобождённого рака. Было слышно, как поплёскивает прибрежная волна и с бумажным шорохом летают стрекозы.